Неточные совпадения
Вожеватов. Жажда, Юлий Капитоныч, а что пить —
не знаю. Посоветуйте — буду
очень благодарен.
Вожеватов (Огудаловой). Вот жизнь-то, Харита Игнатьевна, позавидуешь! (Карандышеву.) Пожил бы, кажется, хоть денек на вашем месте. Водочки да винца! Нам так нельзя-с, пожалуй разум потеряешь. Вам можно все: вы капиталу
не проживете, потому его нет, а уж мы такие горькие зародились на свет, у нас дела
очень велики, так нам разума-то терять и нельзя.
Лариса. Так это еще хуже. Надо думать, о чем говоришь. Болтайте с другими, если вам нравится, а со мной говорите осторожнее. Разве вы
не видите, что положение мое
очень серьезно? Каждое слово, которое я сама говорю и которое я слышу, я чувствую. Я сделалась
очень чутка и впечатлительна.
Вожеватов.
Очень благодарен. Коли придет по нраву, так
не останется в накладе.
Паратов. Что такое «жаль», этого я
не знаю. У меня, Мокий Парменыч, ничего заветного нет; найду выгоду, так все продам, что угодно. А теперь, господа, у меня другие дела и другие расчеты. Я женюсь на девушке
очень богатой, беру в приданое золотые прииски.
Огудалова. На чем записать такое счастие! Благодарна, Мокий Парменыч,
очень благодарна, что удостоили. Я так рада, растерялась, право…
не знаю, где и посадить вас.
Кнуров. Вы можете мне сказать, что она еще и замуж-то
не вышла, что еще
очень далеко то время, когда она может разойтись с мужем. Да, пожалуй, может быть, что и
очень далеко, а ведь, может быть, что и
очень близко. Так лучше предупредить вас, чтоб вы еще
не сделали какой-нибудь ошибки, чтоб знали, что я для Ларисы Дмитриевны ничего
не пожалею… Что вы улыбаетесь?
Огудалова. «Недурно»! Это
очень дорогие вещи. Будто ты
не рада?
Карандышев. Да, повеличаться, я
не скрываю. Я много,
очень много перенес уколов для своего самолюбия, моя гордость
не раз была оскорблена; теперь я хочу и вправе погордиться и повеличаться.
Карандышев.
Не обижайте! А меня обижать можно? Да успокойтесь, никакой ссоры
не будет: все будет
очень мирно. Я предложу за вас тост и поблагодарю вас публично за счастие, которое вы делаете мне своим выбором, за то, что вы отнеслись ко мне
не так, как другие, что вы оценили меня и поверили в искренность моих чувств. Вот и все, вот и вся моя месть!
Паратов. Коли
очень нескромный, так
не спрашивайте, я стыдлив.
Огудалова. Юлий Капитоныч, вы — еще молодой человек, вам надо быть поскромнее, горячиться
не следует. Извольте-ка вот пригласить Сергея Сергеича на обед, извольте непременно! Нам
очень приятно быть с ним вместе.
Евфросинья Потаповна. Да
не об ученье peчь, а много
очень добра изводят. Кабы свой материал, домашний, деревенский, так я бы слова
не сказала, а то купленный, дорогой, так его и жалко. Помилуйте, требует сахару, ванилю, рыбьего клею; а ваниль этот дорогой, а рыбий клей еще дороже. Ну и положил бы чуточку для духу, а он валит зря: сердце-то и мрет, на него глядя.
Вожеватов. Для меня эти
очень дороги; пожалуй, избалуешься.
Не нашему носу рябину клевать: рябина — ягода нежная.
Робинзон. Они пошутить захотели надо мной; ну, и прекрасно, и я пошучу над ними. Я с огорчения задолжаю рублей двадцать, пусть расплачиваются. Они думают, что мне общество их
очень нужно — ошибаются; мне только бы кредит; а то я и один
не соскучусь, я и solo могу разыграть
очень веселое. К довершению удовольствия, денег бы занять…
Робинзон.
Очень семейный… Для меня тихая семейная жизнь выше всего; а неудовольствие какое или ссора — это Боже сохрани; я люблю и побеседовать, только чтоб разговор умный, учтивый, об искусстве, например… Ну, с благородным человеком, вот как вы, можно и выпить немножко.
Не прикажете ли?
Паратов. Это душевное состояние
очень хорошо, я с вами
не спорю; но оно непродолжительно. Угар страстного увлечения скоро проходит, остаются цепи и здравый рассудок, который говорит, что этих цепей разорвать нельзя, что они неразрывны.
Г-жа Простакова. Не умирал! А разве ему и умереть нельзя? Нет, сударыня, это твои вымыслы, чтоб дядюшкою своим нас застращать, чтоб мы дали тебе волю. Дядюшка-де человек умный; он, увидя меня в чужих руках, найдет способ меня выручить. Вот чему ты рада, сударыня; однако, пожалуй,
не очень веселись: дядюшка твой, конечно, не воскресал.
Есть законы мудрые, которые хотя человеческое счастие устрояют (таковы, например, законы о повсеместном всех людей продовольствовании), но, по обстоятельствам, не всегда бывают полезны; есть законы немудрые, которые, ничьего счастья не устрояя, по обстоятельствам бывают, однако ж, благопотребны (примеров сему не привожу: сам знаешь!); и есть, наконец, законы средние,
не очень мудрые, но и не весьма немудрые, такие, которые, не будучи ни полезными, ни бесполезными, бывают, однако ж, благопотребны в смысле наилучшего человеческой жизни наполнения.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Помилуйте, я никак
не смею принять на свой счет… Я думаю, вам после столицы вояжировка показалась
очень неприятною.
Хлестаков (голосом вовсе
не решительным и
не громким,
очень близким к просьбе).Вниз, в буфет… Там скажи… чтобы мне дали пообедать.
Хлестаков. Покорно благодарю. Я сам тоже — я
не люблю людей двуличных. Мне
очень нравится ваша откровенность и радушие, и я бы, признаюсь, больше бы ничего и
не требовал, как только оказывай мне преданность и уваженье, уваженье и преданность.
Хлестаков. Прощайте, Антон Антонович!
Очень обязан за ваше гостеприимство. Я признаюсь от всего сердца: мне нигде
не было такого хорошего приема. Прощайте, Анна Андреевна! Прощайте, моя душенька Марья Антоновна!
Я
не люблю церемонии. Напротив, я даже стараюсь всегда проскользнуть незаметно. Но никак нельзя скрыться, никак нельзя! Только выйду куда-нибудь, уж и говорят: «Вон, говорят, Иван Александрович идет!» А один раз меня приняли даже за главнокомандующего: солдаты выскочили из гауптвахты и сделали ружьем. После уже офицер, который мне
очень знаком, говорит мне: «Ну, братец, мы тебя совершенно приняли за главнокомандующего».