Неточные совпадения
Аннушка.
Все ж бы ей надо хоть немножко постыдиться,
не вдруг свое богатство-то показывать.
Аннушка. Мы скорее вашего
всё узнаем. Я от мастериц у портнихи слышала. Кабы дело-то чисто было, так
не стала бы венчаться в деревне, точно украдкой.
Муров. Что ж делать… Виновато во
всем мое воспитание; я человек забитый, загнанный. Извини меня — ну, я просто боялся. Но, наконец, мне надоело быть постоянно под опекой. Ты сама посуди. Я совершеннолетний, а
не смею ступить шагу без позволения,
не смею ничем распорядиться, каждый рубль должен просить у нее.
Я измучилась, я ночи
не сплю, мне
все думается: сыт ли он, покойно ли он спит.
Отрадина. Если ты спрашиваешь серьезно, так я тебе отвечу. Ты
не беспокойся: он нужды знать
не будет. Я буду работать день и ночь, чтобы у него было
все,
все, что ему нужно. Разве я могу допустить, чтоб он был голоден или
не одет? Нет, у него будут и книжки и игрушки, да, игрушки, дорогие игрушки. Чтобы
все, что у других детей, то и у него. Чем же он хуже? Чем он виноват? Ну, а
не в силах буду работать, захвораю там, что ли… ну что ж, ну, я
не постыжусь для него… я буду просить милостыню. (Плачет.)
Муров.
Все это очень хорошо; но только
не теперь; как-нибудь впоследствии.
Дудукин. Ну, так я вам пришлю и салату, и цветной капусты. Подавайте только одной Елене Ивановне; на
всех гостей я вам
не поставщик. Так повару и скажи!
Коринкина. Да положим, что и
не выдумывает; пожалуй,
все это правда, что он говорит; да зачем? Кто его просит? Он моложе
всех в труппе, ему ли учить! Мы собираемся, чтоб провести время весело, а совсем
не затем, чтоб слушать его проповеди. Коли что знаешь, так и знай про себя. Он только отравляет наше общество. Как я рада буду, если мы от него отделаемся. Такой молодой, еще совсем мальчик, и такой раздражительный!
Дудукин. Да ведь надо же вам чем-нибудь питаться; гостиницы у нас в плохом состоянии. А что такое эти безделки: чай, да икра, да и
все наши букеты и лавры. Об них и говорить-то
не стоит.
Все это очень малая плата за то счастье, за те наслаждения, которые вы нам доставляете своим талантом.
Кручинина. Нет, я и родилась здесь, и провела почти
всю молодость. Я сначала хотела мимо проехать — меня ждут в Саратове и в Ростове; но ваш антрепренер узнал о моем проезде и упросил меня сыграть несколько спектаклей, чтобы поднять сборы, которые у него плохи, и я
не жалею, что здесь осталась.
Кручинина. Родных у меня нет; жила я скромно, почти
не имела знакомства, так и узнать меня некому. Вчера я проезжала мимо того дома, где жила, велела остановиться и подробно осмотрела
все: крыльцо, окна, ставни, забор, даже заглядывала в сад. Боже мой! Сколько у меня в это время разных воспоминаний промелькнуло в голове. У меня уж слишком сильно воображение и, кажется, в ущерб рассудку.
Кручинина. Нет, зачем же гнать! Я и теперь вас
не прогоню. И обид, и оскорблений, и всякого горя я видела в жизни довольно: мне
не привыкать стать. Мне теперь больно и в то же время интересно; я должна узнать нравы и образ мыслей людей, с которыми меня свела судьба. Говорите, говорите
все, что вы чувствуете!
Да вот, например: мне совсем
не до вас; существуете вы на свете, или нет вас — мне решительно
все равно; мы друг другу чужие, ну, и шли бы каждый своей дорогой.
Ну, положим, благодарить вас я
не стану; так ведь
все равно мне товарищи покоя
не дадут.
Я понимаю, что благодетельствовать очень заманчиво, особенно если вас
все осыпают любезностями и ни в чем вам
не отказывают, но
не всегда можно рассчитывать на благодарность, иногда можно наткнуться и на неприятность.
Незнамов. И
все не унимаетесь?
Незнамов.
Все равно,
не в словах дело.
Кручинина. Да
не то:
все не то ты говоришь.
Коринкина. Ну да, нервы; будут тут нервы.
Не понимаю. Просто
все помешались; в здравом уме таких вещей нельзя делать.
Коринкина. Хорош! С меня взял клятву, что я молчать буду, а сам
всем рассказывает. Да и отлично; пусть его болтает, и я молчать
не намерена; очень мне нужно чужие секреты беречь!
Дудукин. А вы, красота моя неописанная,
не извольте гневаться. Я изящное люблю во
всех видах. У людей со вкусом отношение к изящному совсем другое, особенное, совсем
не то, что к живой красоте. Тут ревность неуместна.
Незнамов. Позвольте, позвольте! Шмагу
не трогайте. Во-первых, он весел и остроумен, а вы
все скучны; во-вторых, он хоть дрянь, но искренен: он себя за дрянь и выдает; а вы
все, извините меня, фальшивы.
Коринкина. Ах, боже мой, я и
не говорю, что мы святые; и у нас есть недостатки: и фальшь, и
все, что вам угодно. Да простите нам их, как вы прощаете Шмаге;
не судите нас строго!
Коринкина. Нет, я боюсь, право, боюсь. Да уж рискну, была
не была… Так вот: проводите меня к нему, останьтесь с нами
весь вечер и отвезите меня домой! Да ну, решайтесь! Ах, какой тюлень!
Незнамов. Ведь ты меня знаешь; я на похвалы
не очень щедр; а я тебе вот что скажу: я только раз поговорил с ней, и
все наши выходки, молодечество, ухарство, напускное презрение к людям показались мне так мелки и жалки, и сам я себе показался так ничтожен, что хоть сквозь землю провалиться. Мы при ней и разговаривать-то
не должны! А стоять нам, дурачкам, молча, спустя голову, да ловить, как манну небесную, ее кроткие, умные речи.
Миловзоров. Я бы рад говорить с уважением, если тебе это приятно; но
всех молчать
не заставишь; я повторяю только чужие слова.
Незнамов. Вы сами же сочинили какую-нибудь гадость, да и расславляете везде. Я вас знаю, вы на это способны. Ты скажи
всем, что я обижать ее
не позволю, что я за нее…
Незнамов. Нет, говори, говори! Мне нужно знать
все. От этого зависит…
Не поймешь ты, вот чего я боюсь. Ведь я круглый сирота, брошенный в омут бессердечных людей, которые грызутся из-за куска хлеба, за рубль продают друг друга; и вдруг я встречаю участие, ласку — и от кого же? От женщины, которой слава гремит, с которой всякий считает за счастие хоть поговорить! Поверишь ли ты, поверишь ли, я вчера в первый раз в жизни видел ласку матери!
Муров. Я этого
не знал; я думал, что это так, золотая безделушка,
не представляющая никакого документа. Ну, да это
все равно. Добрые люди обещали мне никогда
не снимать с него медальона. Они, вероятно, считали его за какой-нибудь талисман или амулет, имеющий таинственную силу, или за ладанку, которую надевают детям от грыжи.
Муров. Я уж забыл.
Не то Иванов,
не то Перекусихин; что-то среднее между Ивановым и Перекусихиным, кажется, Подтоварников. Если вам угодно, я могу собрать справки. Сегодня же я увижу одного приезжего, который знает
всех купцов во
всех низовых городах, и сегодня же передам вам. Ведь вы будете у Нила Стратоныча?
Кручинина. На
все ваши вопросы я вам буду отвечать тоже вопросом. Где мой сын? И пока я его
не увижу, другого разговора между нами
не будет. Мне пора на сцену. (Уходит.)
Шмага. Постой,
не души! Отпусти на минутку, дай вздохнуть!
Все скажу,
всю правду скажу.
Незнамов. Постой! Представь себе, что человек бедный, самый бедный, который
всю жизнь
не видал в руках гроша, нашел вдруг груду золота…
Миловзоров.
Всему свой черед, мамочка. Теперь чай пьют;
не хочешь ли чаю?
Незнамов. Да хорошо ли, дурно ли, это мне
все равно. Я вообще
не люблю, когда про меня разговаривают. Ах, уж оставили бы вы меня в покое. Точно у вас нет другого разговора!
Незнамов. Так, значит, надо ждать, пока состаришься? А до тех пор
всё будут тебя обманывать да дураком звать. Покорно вас благодарю. Лучше совсем
не верить никому.
Муров. Вот что! Я еще раз предлагаю вам бросить
всю эту мелодраму и помириться со мной на самых выгодных для вас условиях. А если
не хотите, так по крайней мере уезжайте отсюда.
Муров. Вот видите ли, я бы для вас и даром уехал отсюда, без всякой платы, да мне нельзя. Я здешний обыватель, здесь
все мои интересы, а у вас что здесь? Только одни фантазии. Так фантазировать можно и во всяком другом месте. Послушайте,
не ссорьтесь со мной! Вам это будет невыгодно: я человек сильный, у меня большая партия.
Кручинина. Я
не боюсь вас. Я знаю, что вы способны на
все; но хуже того, что вы сделали, вам уж
не придумать.
Коринкина. Ну, да мало ль что? Ты представь, что мне теперь
не до тебя. Что Незнамов,
все скромничает?
Коринкина. Да
не смейте, вот и
все!
Незнамов. Я думал, что вы уж совсем никакого интереса
не представляете; так
все равно, что ничего.
Незнамов. Да ведь
не скажете. Женщина, когда рассердится, так воображает, что может наговорить ужасно много горьких истин. Начнет торжественно: «Во-первых», да в пяти словах
все и выскажет; дальше содержания-то и
не хватает. «Во-вторых», «во-вторых», а сказать-то нечего.
Коринкина.
Не хочу, вот и
все.
Незнамов. А вот погоди, мы подбавим. Надо, брат, Шмага, пользоваться случаем.
Не всегда нас с тобой приглашают в порядочное общество,
не всегда обращаются с нами по-человечески. Ведь мы здесь такие же гости, как и
все.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ему
всё бы только рыбки! Я
не иначе хочу, чтоб наш дом был первый в столице и чтоб у меня в комнате такое было амбре, чтоб нельзя было войти и нужно бы только этак зажмурить глаза. (Зажмуривает глаза и нюхает.)Ах, как хорошо!
Городничий. Вам тоже посоветовал бы, Аммос Федорович, обратить внимание на присутственные места. У вас там в передней, куда обыкновенно являются просители, сторожа завели домашних гусей с маленькими гусенками, которые так и шныряют под ногами. Оно, конечно, домашним хозяйством заводиться всякому похвально, и почему ж сторожу и
не завесть его? только, знаете, в таком месте неприлично… Я и прежде хотел вам это заметить, но
все как-то позабывал.
Анна Андреевна. После? Вот новости — после! Я
не хочу после… Мне только одно слово: что он, полковник? А? (С пренебрежением.)Уехал! Я тебе вспомню это! А
все эта: «Маменька, маменька, погодите, зашпилю сзади косынку; я сейчас». Вот тебе и сейчас! Вот тебе ничего и
не узнали! А
все проклятое кокетство; услышала, что почтмейстер здесь, и давай пред зеркалом жеманиться: и с той стороны, и с этой стороны подойдет. Воображает, что он за ней волочится, а он просто тебе делает гримасу, когда ты отвернешься.
Как бы, я воображаю,
все переполошились: «Кто такой, что такое?» А лакей входит (вытягиваясь и представляя лакея):«Иван Александрович Хлестаков из Петербурга, прикажете принять?» Они, пентюхи, и
не знают, что такое значит «прикажете принять».
Городничий (бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик
не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что
весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…