Неточные совпадения
С ребятами, с дево́чками
Сдружился, бродит по лесу…
Недаром
он бродил!
«Коли платить не можете,
Работайте!» — А в чем твоя
Работа? — «Окопать
Канавками желательно
Болото…» Окопали мы…
«Теперь рубите лес…»
— Ну, хорошо! — Рубили мы,
А немчура показывал,
Где надобно рубить.
Глядим: выходит просека!
Как просеку прочистили,
К болоту поперечины
Велел по ней возить.
Ну, словом: спохватились мы,
Как уж дорогу сделали,
Что немец нас поймал!
За каждым стулом
девочка,
А то и баба с веткою —
Обмахивает мух.
А под столом мохнатые
Собачки белошерстые.
Барчонки дразнят
их…
— Ну, пожалуйста… отчего ты не хочешь сделать нам этого удовольствия? — приставали к
нему девочки. — Ты будешь Charles, или Ernest, или отец — как хочешь? — говорила Катенька, стараясь за рукав курточки приподнять его с земли.
«Двадцать копеек мои унес, — злобно проговорил Раскольников, оставшись один. — Ну пусть и с того тоже возьмет, да и отпустит с
ним девочку, тем и кончится… И чего я ввязался тут помогать? Ну мне ль помогать? Имею ль я право помогать? Да пусть их переглотают друг друга живьем, — мне-то чего? И как я смел отдать эти двадцать копеек. Разве они мои?»
Я это все знала, потому что княгиня ведь со мною, если у них было что на сердце тягостное, все говорили, и тогда, хотя я еще и молоденькая, даже против
них девочка была, а они от меня не скрывали.
Старика схоронили за кладбищем, потому что он жил скверно и умер без покаяния, а про
его девочку немножко позабыли… Правда, не надолго, всего на какой-нибудь месяц, но когда про нее через месяц вспомнили, — ее уже негде было отыскивать.
Он женился на слобожанке-полуякутке,
его девочки говорили только по-якутски, а сам он пахал землю, продавал хлеб, ездил зимой в извоз и глядел на жизнь умными, немного насмешливыми глазами.
Неточные совпадения
И нарочно посмотрите на детей: ни одно из
них не похоже на Добчинского, но все, даже
девочка маленькая, как вылитый судья.
— Ну-с, а я сечь буду…
девочек!.. — прибавил
он, внезапно покраснев.
— Ах, какой вздор! — продолжала Анна, не видя мужа. — Да дайте мне ее,
девочку, дайте!
Он еще не приехал. Вы оттого говорите, что не простит, что вы не знаете
его. Никто не знал. Одна я, и то мне тяжело стало.
Его глаза, надо знать, у Сережи точно такие же, и я
их видеть не могу от этого. Дали ли Сереже обедать? Ведь я знаю, все забудут.
Он бы не забыл. Надо Сережу перевести в угольную и Mariette попросить с
ним лечь.
Когда
они вошли,
девочка в одной рубашечке сидела в креслице у стола и обедала бульоном, которым она облила всю свою грудку.
Девочку кормила и, очевидно, с ней вместе сама ела девушка русская, прислуживавшая в детской. Ни кормилицы, ни няни не было;
они были в соседней комнате, и оттуда слышался
их говор на странном французском языке, на котором
они только и могли между собой изъясняться.
— Потому что Алексей, я говорю про Алексея Александровича (какая странная, ужасная судьба, что оба Алексеи, не правда ли?), Алексей не отказал бы мне. Я бы забыла,
он бы простил… Да что ж
он не едет?
Он добр,
он сам не знает, как
он добр. Ах! Боже мой, какая тоска! Дайте мне поскорей воды! Ах, это ей,
девочке моей, будет вредно! Ну, хорошо, ну дайте ей кормилицу. Ну, я согласна, это даже лучше.
Он приедет,
ему больно будет видеть ее. Отдайте ее.