Время легенд. Книга I

Антон Верещагин, 2022

Пете девять. Он не дружит с мальчиками, слушается бабушку и стесняется заговорить первым. Линде двенадцать. Она смелая, по уши влюблена в балбеса из 8 «А» и часто плачет на спортплощадке за школой. Тереку девять. Он грезит приключениями и ведёт собственный блог. А Понти… вы не поверите – несколько тысяч лет. Он – архивариус лидэвик! Всю свою жизнь он хранил и рассказывал удивительные истории. Но теперь волею судьбы Понти вынужден коротать свой век в унынии и одиночестве в заброшенном этнографическом музее. Казалось бы, эти четверо никогда не должны были встретиться, а тем более – подружиться. Однако в жизни иногда происходят чудеса. Эти чудеса сталкивают ищущие сердца в самых неожиданных местах, и между этими сердцами, вопреки здравому смыслу и всем законам логики, появляются хрустальные мосты, именуемые дружбой. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Легенда первая

Над сводчатым входом в здание до сих пор болталась повидавшая виды вывеска «ЭТНОГРАФИЧЕСКИЙ МУЗЕЙ» с недостающими буквами «Т», «Ф» и «З». Петя и Линда прошли в правое крыло, где под куполом под аккомпанемент мягкого урчания воды в фонтане раньше проводились лекции и выставки.

«Ух ты!» — у Пети перехватило дыхание. Купол оказался метров десять в высоту и был полностью стеклянным. Несмотря на грязные разводы и толстый слой пыли, сквозь него всё равно можно было увидеть клочки неба. В тот день оно было тёмным и тяжёлым. Пете на долю секунды показалось, что оно сейчас свалится прямо на них.

— Н-да… — протянул он. — Мрачно.

У фонтана располагалась небольшая трибуна с погнувшимся микрофоном, а перед ней полукругом стояли стулья — пыльные и почерневшие от грязи.

— Угу, — согласилась Линда. — Это мы ещё в хранилища не заходили.

Она встала за трибуну и постучала по микрофону. К её большому удивлению, микрофон откликнулся, и стук заухал по всему залу.

— Тише! — шёпотом воскликнул Петя. — Что ещё за хранилища?

— Всякие подсобные помещения — где хранятся экспонаты между выставками, различные артефакты. Говорят, даже мумия была. Возможно, и до сих пор тут, — понизив голос, сказала Линда.

— Ого! Давай сходим на мумию посмотрим!

— Ещё не хватало. На старые кости смотреть.

— Может быть, она даже проклята! — мечтательно произнёс Петя.

— Тем более! — буркнула Линда. — Ладно, хватит на сегодня. Пойдём домой.

— Мы же только пришли! Я ничего подобного не делал в жизни. Не могу сейчас вот так взять и уйти! Ну, пожалуйста.

— Нет.

— Тогда можешь идти. Я остаюсь. — Петя скрестил руки на груди и отвернулся.

Линда закатила глаза. С одной стороны, она Петю сюда не приводила и имеет полное право уйти, с другой — ему всего лишь девять, а её мама дружит с его бабушкой, Линда как будто почувствовала себя ответственной за него.

— Ладно, — нехотя согласилась она. — Только по-быстрому. А то я всё бабушке расскажу.

— А я — твоей маме, — не растерялся Петя.

— Только посмей!

— Ну, всего пять минут! Честно!

— Я засекаю время. — Линда на полном серьёзе выставила таймер на телефоне. — Куда?

Петя показал пальцем за фонтан, на дверь, где висела табличка «Хранилище неолита».

— Туда.

За дверью был узкий длинный коридор, по обеим сторонам которого располагались многочисленные комнаты. Петя и Линда шагнули вперёд, потом ещё. И ещё. Пространство постепенно сжималось вокруг них, выдавливая из большого зала в лабиринты вспомогательных помещений. Они свернули направо, потом налево, нырнули под арку и оказались перед узкой лестницей, ведущей наверх.

— Тихо, — Петя застыл на нижней ступеньке и приложил палец к губам, — смотри! Что это?

В узкой полоске света, задрав попу кверху, в горе сваленных книг возилось какое-то существо. Увидев Петю, оно мигом скрылось за одним из книжных шкафов.

— Похоже, просто кто-то старые книги перебирает. — Линда передёрнула плечами. — Пойдём отсюда.

Ей стало не по себе, но она не хотела показывать Пете, что боится.

— Это точно не человек, — пробормотал Петя.

— Тогда тем более, пошли отсюда! — шикнула Линда и потянула мальчишку за собой.

— Может, это домовой? — не унимался Петя.

— Домовых не существует. И вообще! Скорее всего, это либо человек, либо какая-то дикая зверюга. В любом случае лучше делать ноги.

Но не успели Линда с Петей пройти и несколько шагов, как сзади кто-то громко чихнул, а потом и вовсе обиженно тявкнул:

— А домовые очень даже существуют!

Линда и Петя медленно повернулись. Перед ними стоял странного вида человечек. Лидэвик, как вы уже догадались. Маленький, суетливый, с пушистой шевелюрой. Он был похож на пухлого одуванчика. Если б одуванчики, конечно, могли носить старомодные костюмы и говорить. Лидэвик почесал волосатую щёку:

— Простите, не пугайтесь, не успел побриться.

— Вы кто такой? — удивился Петя.

— Ой, совсем одичал, — лидэвик хлопнул себя по лбу, — меня зовут Понти, я странствую уже восемь тысяч лет и записываю истории. И, кстати, раз уж речь зашла о том, что домовых не существует, я с радостью развею ваше заблуждение. Существуют, и ещё как!

Петя и Линда заворожённо разглядывали Понти — маленького роста, пухлого, с детскими ручками и умным лицом.

— Ну, мы, пожалуй, пойдём. Простите за беспокойство.

Линда взяла Петю за руку и потянула к выходу.

— Совсем никакого беспокойства! — запротестовал Понти. Он не рассказывал своих историй уже много лет, и раз такое счастье в виде двух слушателей свалилось ему на голову, он ни в коем случае не мог его упустить. — Останьтесь!

Он выбежал вслед за ребятами в зал.

— Линда, пожалуйста! — Петя наконец обрёл дар речи.

Уйти сейчас?! Это невозможно!

Зазвенел будильник. Линда достала телефон и сунула его Пете под нос.

— Вот видишь! Как и договаривались. Пять минут прошло. К тому же, — она покосилась на Понти, — тебя родители разве не учили, что с незнакомцами говорить ни в коем случае нельзя?

— Учили, — сказал Понти. — Бабушка ему говорила: если к тебе подходит незнакомец — уходи! А мама предлагала ещё и кричать. Как-то раз, когда ему было четыре года, мама специально подослала на детскую площадку свою подругу, чтобы проверить, уйдёт с ней Петя или нет. И Петя — ушёл! Вот так!

— Откуда вы знаете? — удивился Петя.

— Я же говорю, я странствую восемь тысяч лет и записываю истории.

— И про меня знаете? — насторожённо спросила Линда.

— Про тебя… эм-м-м… Я записываю интересные и важные события. С тобой пока такие не случались, — просто ответил Понти, но, заметив помрачневшее лицо Линды, спохватился: — Но всё ещё впереди! Это я точно могу сказать!

По стеклянной крыше забарабанил дождь.

— Пойдём, — сказала Линда.

— Ну, может, хоть дождик пересидите? — умоляюще спросил Понти. — Промокнете ведь… А я вам историю расскажу. Она уже тут. Не могу же я взять да отправить её восвояси?

Линда посмотрела на купол. И правда, выходить в такую дождину не очень хотелось.

— Ладно, — строго сказала Линда, — подождём!

— Замечательно! — просиял лидэвик. — Садитесь!

Он жестом указал на стулья перед трибуной. Линда медленно подошла и брезгливо присела на краешек.

— Вы нам расскажете про домового? — робко спросил Петя и уселся рядом с Линдой.

— Да, про домового, — улыбнулся Понти. — Его зовут Тарам.

— Как? Тарам? — переспросил Петя.

— Та-рам, — по слогам произнёс Понти. — Я расскажу вам о тех местах, где царит такая густая тишина, что кажется, будто вековые деревья и камни — живые. Будто в каждом из них есть душа. И следят они за тобой, шепчутся о чём-то тайном, перемещаются с места на место и хотят, чтобы ты остался с ними как можно дольше, слушал их истории и делился своими.

— И что это за места такие? — с недоверием спросила Линда.

— О! Это особенные места! — мечтательно вздохнул лидэвик. — А теперь, — он вскинул руки вверх, — слушайте!

Мой Тарам

Закройте глаза и представьте: высоко, среди туманных гор Кавказа, там, где вековые сосны устремляются в небо, где покрытые ледниками белоснежные вершины гор словно подпирают небосвод, где зелёные луга украшены яркой россыпью цветов, а холодная прозрачная вода в реках бурно бежит по тайным тропам между камней вниз, где-то посередине между небом и землёй люди жили в высоких каменных башнях, в родовых селениях. Мужчины пасли овец, ходили на охоту и ловили рыбу. Женщины воспитывали детей и следили за семейным очагом — это было самое важное место в доме. Священное.

Жила в одной такой башне большая семья, и была у них маленькая девочка — самая младшая из всех. Лет пять или шесть ей было. Казалось, девочка как девочка — чёрные как смоль волосы, большие зелёные глаза. Да только характер у неё был своенравный. Никого не слушала она, никого не уважала. Если в доме что-то случалось, никто не задавался вопросом, кто это сделал. Все в голос кричали: «Анак!!! Снова ты за своё, дитя неразумное? Кто же из тебя вырастет?»

В тот солнечный день дедушка выгонял барашков на пастбище. Стадо спокойно поднималось на холм, дед подгонял отстающих, а Анак пыталась оседлать то одного, то другого барашка.

— Анак! Ну что ты творишь? Наказание, а не ребёнок! — кричал дед своей непослушной внучке.

Быстрая и шумная, как горный ручей, девочка с криками носилась вокруг стада, пока круглые, белые, кудрявые барашки неторопливо плелись по склону.

— Прокати меня, барашек! Ачу! Ачу! — кричала взбалмошная Анак. — Ты будешь моим верным конём, а я твоим лихим всадником!

Анак удалось запрыгнуть на одного из барашков. Она крепко схватила его за шерсть на загривке и пришпорила пятками мягкие бока. Барашек от неожиданности рванул что было сил.

— Анак! Стой!

Дед поймал скачущего мимо него барашка, который безуспешно пытался скинуть с себя дерзкую девчонку, схватил Анак за руку и силой стащил на землю.

— Ты мне всё стадо распугаешь! Никакого сладу с тобой! Иди к бабушке! Помоги ей по хозяйству! Мне ты уже помогла!

Анак вывернулась из рук деда, недовольно нахмурилась и, показав язык то ли деду, то ли барашкам, понеслась к башне, что стояла ниже по склону горы.

— Ну что, Анак? Выгнал тебя дед? — покачала головой бабушка. — Садись рядом со мной у очага, я расскажу тебе кое-что.

Бабушка погладила Анак по торчащим в разные стороны непослушным волосам.

— Знаешь ли ты, что наша семья живёт в этих горах с незапамятных времён? Но не только мы живём здесь, Анак. Мир вокруг нас полон тайн. Рядом с нами живут духи гор, духи рек, духи лесов… Раньше, Анак, люди слышали голоса этого мира куда лучше, чем теперь. Но мы всё равно почитаем традиции наших предков. Например, у нас принято оставлять угощение Тараму — это дух, который обитает рядом с нами. В каждом доме, у каждой семьи есть Тарам. Он защищает дом и его жителей от всего дурного. Но если человек ведёт себя недостойно, Тарам может и наказать!

Анак притихла. Бабушка и сказала серьёзно: улыбнулась

— Вот будешь вести себя плохо, придёт и к тебе Тарам!

— А как Тарам наказывает? — спросила девочка.

— Ну, этого я не знаю, — снова улыбнулась бабушка.

— Ха! Не боюсь я его! Я вообще никого не боюсь! Даже этого злобного Тарама. Это я его накажу!

— Что ты, Анак. Тарам не злобный. Он добрый дух. Хочешь с ним подружиться — прояви уважение. Положи ему лепёшку. Угости, поговори. Он тебя услышит и отблагодарит. — Бабушка протянула Анак тёплую пшеничную лепёшку с тыквенной начинкой.

— Бабушка, а ты сама с ним встречалась?

— Когда-то давно, Анак, когда я была такой же маленькой, как ты, мне придумалось, будто видела я его во сне. Может, это был и не сон вовсе… Я не знаю, Анак.

Бабушка пошла к очагу перевернуть лепёшки. Анак вскочила с места и теперь не отходила от бабушки ни на шаг.

— Как? Как выглядит этот зверь?

— Ох, Анак, кто что говорит. То, что он рогат, как чёрт, и стучит своими чёрными копытами в гневе. То рассказывают, что глаза у него словно два красных угля, горящих из-под густых бровей, а сам он порос бурой чешуёй, и руки у него словно длинные ветки — того и гляди схватит непослушного!

— Ну, так я и думала — злодей! — отрезала Анак.

— Ох, Анак, Анак. Подумай о своих делах. А то ведь придёт Тарам и проучит тебя. Понимаешь, о чём я, Анак?.. Анак?

Бабушка оглянулась по сторонам, но Анак уже и след простыл — она на цыпочках вышла из башни и вихрем понеслась к речке. Единственная мысль, которая сейчас занимала её, — Тарам! Она должна поймать его! Ведь нужно же узнать, что это за зверь такой невиданный. Если он любит лепёшки, то схватить его можно с их помощью. Не знала Анак никого, кто бы отказался от сладких бабушкиных лепёшек. Девочка бродила по округе и пыталась придумать, как всё провернуть: «Так, так, так… Вот! Рыболовная сеть отца на берегу! Ну, конечно же! Отец не будет сердиться, ведь я возьму его сеть, чтобы поймать злобного Тарама, а не для забавы какой-нибудь! Нельзя терять ни минуты».

Анак завернула ароматную лепёшку в виноградный лист и положила на большой плоский камень у дерева в саду. Весь оставшийся день мастерила она ловушку: разрезала и расстелила сеть, закидала её землёй и травой, привязала верёвку и перекинула её через тонкое гибкое дерево. «Как только Тарам шагнёт к камню, ловушка сработает! Сеть подхватит его высоко в воздух! — Анак захлопала в ладоши от того, что такая она умная. — Так, — рассуждала она, — теперь позвать его надо…»

— Тарам! Добрый дух нашего дома! Я принесла тебе лепёшку! Кушай, пожалуйста! М-м-м, вкусно! — громко сказала хитрая Анак и побежала домой в предвкушении, что завтра утром она первым делом вернётся сюда проверять сети.

Тёмная ночь спустилась с вершин гор и звёздным покрывалом накрыла молчаливые каменные башни. Спала Анак неспокойно. Ворочалась, бормотала — ей снился Тарам! Страшный и злой. Он вертелся, пойманный в её ловушку.

Рассвет за окном едва забрезжил, а Анак уже побежала проверять, попался Тарам или нет. Как же она огорчилась — в ловушке никого не было! И лепёшки на камне — не было!

— Не может быть! — Анак подскочила к камню, но в тот же миг взлетела вверх в расставленных ею же сетях. — А-а-а-а-а-а-а!

«Надо же быть такой неосторожной — попасться в свою же ловушку!» — подумала она и что есть силы закричала:

— Помогите!!!

— Чего кричишь? — раздался голос снизу.

Анак пришлось извернуться, чтобы посмотреть, кто с ней говорит. Висеть вверх ногами, знаете ли, очень неудобно.

— Ты… ты кто такой?

На камне сидело странное мохнатое существо, похожее на ребёнка, но не ребёнок, ростом примерно как сама Анак.

— А ты сама как думаешь? — Существо хихикнуло и, шумно втянув носом аромат лепёшки, откусило большой кусок. — Хочешь лепёшку? Ну, не фофешь, как фофешь! — продолжило оно с набитым ртом.

— Ты Та… Та… Тарам? — и без того огромные глаза Анак округлились ещё больше.

— Тарам! Та-ра-рам! А ты — Анак, знаю я тебя! Можешь не представляться! Как тебе там? Удобно? — заулыбался Тарам.

— А ну… — грозно сказала Анак, — выпусти меня сейчас же! А то я так закричу, что все прибегут, и тебе несдобровать, уж поверь.

— А что ты всем скажешь? Что делала ловушку на духа дома, которого уважать надо? Что обманула бабушку, мол, пойду угощу Тарама? Что испортила сеть отца? А хочешь, я сам позову кого-нибудь твоим голосом? Я умею! Я знаю все голоса вашего семейства! Что тебе скажут родные? Позвать? — Тарам набрал побольше воздуха и закричал голосом Анак: — Бабушка-а-а-а!!!

Анак крепко зажмурилась. Бабушки только тут не хватало.

— Да ладно тебе, шучу, — снова захихикал Тарам, — на реку она ушла. За водой. Твоё счастье. Так ты мне на вопрос не ответила, тебе висеть-то удобно?

— Нет, — Анак надулась. — Выпусти!

— Дай лепёшку доесть-то! Ты же для меня её оставляла! Или ты торопишься куда?

— Ну, выпусти, а я тебе ещё принесу! — Анак тщетно пыталась перевернуться в сети, но только ещё больше запутывалась.

— Ты? Как же… принесёшь ты… слишком хорошо я тебя знаю, чтобы поверить.

— Ну же! Говори! Что ты хочешь взамен моего освобождения? — вертелась Анак.

— Ничего, сказал же! Доем и выпущу. А пока я ем, ответь мне лучше, ты когда-нибудь слышала людскую мудрость: не ставь другому сети — сам в них попадёшь? Кажется, звучит она немного иначе, но это неважно. Что-то мне подсказывает — это про тебя сейчас! — Тарам расхохотался.

— Ах ты… А говорят: мудрый, добрый хранитель! Ты оказался злодеем, как я и думала! — На глаза Анак навернулись слёзы, а щёки покраснели, как спелые яблоки.

— Ладно, ладно, отпускаю тебя. Что-то я и правда вредничаю! — Тарам дёрнул за верёвку, сеть мгновенно распустилась, и Анак рухнула вниз.

— Ай! Больно! Мог бы осторожнее! — воскликнула она.

— Могла бы спасибо сказать! — искренне возмутился Тарам.

— Ага, спасибо! — Анак выпутывалась из сетей, размахивая руками. — Подвесил меня на дерево и ждёт благодарностей!

— Я?! Тебя?! Подожди-подожди… давай сначала. Кто сети принёс? Кто приманку положил? Кто говорил: «Тарам, я тебе угощение оставила!» — Тарам передразнил Анак её голосом и продолжил: — Ну, вот за это всё ты и поплатилась. Делай выводы!

Но Анак уже не слушала его. Увидев Тарама близко, она совсем позабыла о своём гневе и просто таращилась на него с удивлением.

— Где твои рога? А копыта? Где глаза жгущие? — Анак бесцеремонно обошла Тарама. — Пушистый такой, как барашек! — Анак ткнула его пальцем в бок. — Мягонький… и совсем не страшный! Всё мне про тебя наврали!

— Какие рога? Какие копыта? — возмутился Тарам. Он просто остолбенел от наглости и бесцеремонности Анак. — Так, хватит… — Он убрал её руку со своей шёрстки. — Не знаю, что там тебе про меня наговорили… но я вполне приличное создание, а не какое-нибудь чудище.

— Это я уже поняла, — в голосе Анак прозвучала досада.

Тарам обиделся. Он хоть и не монстр, но страх внушать должен! А как иначе?

— Может, хоть немножко боишься? — с надеждой спросил он.

— Ни капельки.

— Даже так? — Тарам скорчил рожицу.

— Нет! — отрицательно замотала головой Анак.

— Ладно, — вздохнул Тарам, — будем считать, что это не я такой не страшный, а просто ты невероятно смелая. Хоть что-то должно же быть в тебе хорошего! Ой! Смотри! Чудище! — закричал Тарам и показал пальцем куда-то перед собой.

— Где? — Анак посмотрела, куда указывал Тарам, но чудища там никакого не было.

Анак обернулась, но и Тарама уже не было — словно в воздухе растворился.

— Ах ты!!! — Анак топнула ногой.

* * *

С того самого дня Анак только и ждала встречи с Тарамом. Но почему-то он больше не появлялся. Сначала Анак искала его в доме — он же дух дома, наверняка где-то прячется. Домовой же где-то живёт? Но нет. В доме Тарама не было. И внезапно Анак догадалась! Ну, конечно! В первый раз они встретились у камня! Значит, там и надо его искать, а ещё с собой нужно взять лепёшку, он же их так любит! Анак стащила со стола самую большую лепёшку из всех, что приготовила бабушка, и помчалась в сад.

— Тарам! Тарам — Та-ра-рам!!! Я пришла! Выходи!

И снова тишина.

— Тарамчик! Я лепёшку принесла! Смотри какая: самая большая, самая сладкая! М-м-м-м! — уговаривала Анак, но всё было бесполезно. Тарам не появлялся.

Так продолжалось несколько дней. Анак оставляла лепёшку, садилась рядом и ждала. Она пряталась в зарослях цветов в надежде, что так он выйдет быстрее, затем, отчаявшись и дав себе слово больше никогда не приходить сюда, съедала лепёшку сама и уходила домой. Но на следующий день возвращалась, и всё повторялось вновь и вновь.

Пока однажды…

— Эй, я что-то не понял! Ты каждый день носишь сюда лепёшки и каждый раз сама съедаешь их! Я, может, просто добежать не успеваю! Только соберусь выйти, смотрю, а ты уже жуёшь сидишь! И какой толк мне выходить? А, ну… Давай сюда, пока снова не съела!

Тарам протянул лапу.

— Тарам!!!

— Ну, что заладила, Тарам-Тарам… Лепёшку давай, я тороплюсь.

— Куда?

— Неважно. Не обязательно тебе это знать.

— Почему?

— Ле-пёш-ку! — по слогам твёрдо произнёс Тарам.

— А знаешь что? А вот не дам! — Анак посмотрела на Тарама так, что тот понял — она не шутит. — Я тебя тут жду каждый день! Пять дней сюда бегала! Пять дней тебя звала! А тут ты выходишь и собираешься снова исчезнуть? Нет уж. Возьми меня с собой!

— Куда?

— Ну… куда ты там пропадаешь вечно? Туда и возьми. Скучно мне!

Тарам перевёл взгляд с лепёшки на Анак и обратно. Наконец он вздохнул и сказал:

— Ладно… пойдём со мной. Уж больно лепёшки вкусные. — Тарам махнул лапой в сторону тропинки, которая вела куда-то в лес. — Но сначала лепёшку! И ещё одно: под ногами не путаться, поняла?

— Поняла! Хорошо! Я постараюсь! То есть… как получится! — Анак протянула лепёшку Тараму.

— Лепёшечка! — довольный Тарам схватил её и кивнул: — Идём!

Шли они через лес, тропами, которыми Анак раньше никогда не ходила. Даже с папой и старшими братьями.

— А почему тебя Тарамом зовут?

— Так назвали.

— Тарам, а почему тебя вижу только я?

— Во-первых, потому что меня могут видеть только дети.

— Почему тогда сёстры и братья не видят?

— Во-вторых, я показываюсь не всем.

— А почему не всем?

— Да потому что я показываюсь только в особых случаях!

— В каких таких особых случаях?

— Тише! — Тарам остановился и приложил палец к губам, потом быстро засунул в рот оставшийся кусок лепёшки, закрыл глаза от удовольствия и проглотил его. — Обожаю лепёшки! Так что ты там спрашивала?

— Почему ты мне показаться решил?

— Потому что ты тот самый особый случай.

— А почему тебя потом долго не было?

— Занят был.

— А почему трава зелёная?

От неожиданности Тарам остановился:

— А это тут при чём?

— Ну… мне всегда это интересно было, и я подумала, вдруг ты знаешь.

— Вот ты започемучила! Почему-Анак! Анак-почему! Так и буду тебя звать теперь.

— Хорошо, — не задумываясь, согласилась Анак. — А почему я особый случай?

— Да потому что!

Словно из воздуха, у Тарама в лапках появился свиток:

— Смотри!

С важным видом он протянул его девочке. Секунда — и свиток развернулся, конец его упал на землю и длинной лентой размотался на несколько метров.

— Ой… что это? — удивлённо воскликнула Анак.

— Читай! — сказал Тарам. — Ах, ты ж не умеешь! Тогда слушай! Правда, даже не знаю, с какого пункта начать. Хотя… тут с какого ни начни… Вот, из последнего!

Тарам принялся зачитывать:

— «Спрятала бабушкину палочку». А без неё трудно ходить ей, между прочим. «Связала кошке лапы» — это ж надо додуматься. «Испортила отцу рыбацкую сеть». Не стану напоминать, для чего! Это я даже читать не буду, — Тарам постучал по свитку и покачал головой. — «Распугала баранов в стаде», дед потом целый день собирал их по всей округе. Твоё любимое занятие. «Измазала спящему брату лицо углём».

— Хватит, Тарам! Здесь всё неправда! Это не я!

— Так это не ты или это неправда?

— Не я!

— Тогда всё намного хуже, чем я думал, — у вас завёлся настоящий злодей! То ли ещё он натворит, если его не остановить!

Анак не знала, куда прятать глаза.

— Кстати, это только начало. Читаем дальше. «Высыпала кружку соли в мамину похлёбку». «Пугала соседских детей волчьим воем». Кстати, было эффектно — у тебя талант.

— Хватит! Прошу! — Анак закрыла уши ладошками.

— Ну, хватит, так хватит. — Тарам ловко скрутил свиток и сунул его куда-то за спину. — Кстати, мы почти дошли.

— А куда?

— Придём, увидишь…

Ещё какое-то время они шли в полной тишине. Анак была очень расстроена. Откуда он мог всё знать? Что это за свиток такой? Анак заглянула Тараму за спину, но свиток исчез, словно не было его.

Они выбрались из леса, прошли через луг, и Анак открыла рот от удивления.

— Пришли, Анак! Смотри!

— Ничего себе…

Они стояли на краю глубокого ущелья. Над пропастью, между двумя утёсами, висел старый скрипучий канатный мост. Поручнями ему служили верёвки, натянутые от края до края, а под ногами покачивались в такт ветру грубые деревянные доски, перевязанные между собой.

— Ой, как высоко… Я никогда здесь не была.

— Правильно. Детям здесь одним совершенно нечего делать. Сегодня ты со мной. Так что сегодня можно. А одной нельзя — нет.

— Нам что, туда? А что на той стороне? — Анак испуганно смотрела вперёд.

— Там тоже горы. Этот утёс называется Чёртов палец. Ну что, идём?

— Ой, нет! — замахала руками Анак. — Нет-нет-нет! — Она отступила назад для надёжности. — Не пойду я по этому мосту, через этот твой Чёртов палец.

— Ну вот… а просилась со мной… — вздохнул Тарам.

— Я боюсь. Мост такой… Страшный…

— Страшный! Да, чтобы пройти по этому мосту, надо стать взрослым и нести ответственность за свои поступки. Но сейчас ты поступаешь правильно.

— Почему правильно? — спросила Анак.

— Потому что ты ещё ребёнок.

— Я взрослая! Посмотри, какая я! Я выше тебя! — Анак выпрямилась и надулась.

— Быть взрослой, Анак, это не значит быть выше меня. Это значит совершать взрослые поступки и понимать, к чему они могут привести. Вот, например, список, который я тебе показал? Как ты думаешь, такие дела мог бы натворить взрослый человек?

Анак молчала. Она чувствовала себя очень странно. Словно стояла у двери в ожидании, что та вот-вот откроется. Но почему-то дверь не открывалась.

— Я знаю один способ, как тебе стать взрослой, Анак. Ты можешь сделать так, чтобы этого списка не стало!

— Не стало? — Анак задумалась. — Я поняла! Поняла! Дай мне его, пожалуйста, я хочу его посмотреть ещё раз!

— Конечно, Анак. Держи.

Свиток снова возник у Тарама в руках. Он протянул его Анак, и тут произошло то, чего Тарам никак не ожидал: Анак выхватила злосчастный свиток, в два прыжка подскочила к краю ущелья и, размахнувшись, кинула его вниз. Свиток полетел в пропасть. Анак захлопала в ладоши, победоносно вскрикнула и с сияющей улыбкой повернулась к Тараму, но… тут же изменилась в лице — свиток как ни в чём не бывало был у него в руках.

— Как так? А ну, отдай!

Тарам спокойно протянул руку. Анак схватила свиток, в этот раз размахнулась получше и снова запустила его в бездну. Потом проследила за ним взглядом, пока он не исчез в тумане где-то далеко внизу. Всё! Теперь точно! Анак повернулась и…

— Да как ты это делаешь? — негодовала Анак.

Попытку выкинуть свиток она повторила ещё несколько раз. Скакала туда-сюда от края ущелья до Тарама, хватала свиток и кидала, кидала, кидала… Тарам молча наблюдал за ней, потом прилёг на камень:

— Разбуди, когда надоест. — Но заметив её непонимающее личико, рассмеялся: — Не устала козой скакать? Ты не сможешь избавиться от него просто так. Ты вот говоришь, что взрослая, а ведёшь себя как маленькая вредина. Мало того что ты от списка не избавилась, так ещё добавила туда один пункт. «Обманула своего Тарама». Смотри! — Тарам снова развернул свиток.

— И что мне теперь делать? — Анак выдохлась и села рядом с Тарамом.

— Сделать, чтобы этого списка не стало, значит, добрыми делами исправить всё. Хотя… Разве тебе это надо? Мне кажется, ты не сможешь. Ты же и так «взрослая»…

— А вот и смогу! Смогу!

— Да ну… — Тарам зевнул, — куда тебе. Если и сделаешь пару дел, так потом снова за старое возьмёшься. Мне кажется, с тобой всё понятно.

Анак очень обиделась! Два чувства бушевали в ней, как ураган: обида, что Тарам в неё не верит, и упрямство! «Я всё исправлю и докажу тебе, что я взрослая!» — думала Анак.

С того момента каждое утро Анак вспоминала список Тарама и пыталась что-то исправить. В первый день она вышла из башни и увидела бабушку, которая пыталась отыскать свою трость.

— Бабушка! Я сейчас тебе помогу! Стой! — закричала Анак. — Бабушка! Я бегу! — Анак мигом пролетела через двор, схватила трость и протянула её бабушке:

— Держи!

— О! Анак! Спасибо, внучка!

Бабушка приняла трость с благодарностью и удивлением, а на лице Анак расцвела огромная улыбка — оказывается, так здорово делать что-то хорошее!

Вечером Анак пришла в сад к камню. Тарам уже ждал её. Девочка бросилась к нему:

— Тарамчик! Ты знаешь? Знаешь?

— Знаю! Помогла бабушке, — одобрительно кивнул Тарам.

— И она мне спасибо сказала! — похвасталась Анак.

— И как тебе? Понравилось?

— Очень понравилось! Я как взрослая прямо, — гордо вымолвила девочка.

— Слова благодарности всегда приятны, Анак.

В лапках Тарама снова появился свиток. Девочка увидела, как из списка пропала последняя строка.

— Смотри, одна запись исчезла! — радостно воскликнула Анак.

Тарам пожал плечами и привычным движением убрал свиток за спину.

— Исчезла! Так, глядишь, и весь список когда-нибудь исчезнет. Ладно! Пойдём гулять! Знаешь ли, с тобой веселей, Анак-почему!

Так они стали проводить много времени вместе — встречались у камня в саду, уходили к реке, сидели на траве, ели лепёшки, которые приносила с собой девочка, много разговаривали. Анак усердно трудилась над тем, чтобы список исчез. Она спешила делать добрые дела, и строк в свитке с каждым днём становилось всё меньше и меньше. Иногда она старалась так усердно, что Тарам тоже попадал в неловкие ситуации. Вот решила Анак принести воды, набрала полное ведро и побежала с ним вверх, к башне. Бежала мимо Тарама, сияя от гордости, и прокричала ему:

— Смотри, Тарамчик! Какая я сильная!

Но в тот же миг налетела на камень и опрокинула всё ведро прямо на Тарама.

— Ой! — воскликнула Анак от неожиданности.

— Не «ой», а прости, пожалуйста! — сказал весь мокрый Тарам. — Нужно говорить «прости, пожалуйста», когда случайно делаешь другому что-то не очень хорошее. Понимаешь?

— Ага! — кивнула Анак. — Прости, пожалуйста! А теперь ещё раз прости, мне надо на секундочку… — Анак подняла ведро и снова побежала к реке. — Прости, пожалуйста, Тарамчик!

С тех пор Тарам ещё много раз слышал волшебные слова «прости, пожалуйста»: «Прости, пожалуйста, что уронила тебя, Тарам», «Прости, пожалуйста, что наступила на тебя, Тарам!», «Ой, прости, Тарам, я не думала, что барашек укусит тебя, я же просто хотела загнать его в стадо!» — и много других смешных вариантов, о которых Тарам предпочитал не вспоминать!

Поначалу Анак не понимала, почему ей так сильно хочется, чтобы список с пакостями исчез, и старалась просто побыстрее разделаться со всем этим, совершая добрые поступки. Однако со временем ей стало по-настоящему нравиться быть ответственной и взрослой в своих делах. Анак было приятно слышать слова благодарности от родных, и она с радостью делилась этим со своим добрым другом Тарамом. Тарам улыбался и очень радовался, когда Анак рассказывала ему о том, как прошёл день и что хорошего ей удалось сделать. Конечно, не всегда получалось делать только хорошее, случались и не очень хорошие поступки. Но если раньше Анак делала гадости и не задумывалась об этом, то сейчас она размышляла, как сделать, чтобы такого больше не повторилось.

И вот на свитке почти не осталось строчек. Наша Анак изменилась. Нет, она по-прежнему оставалась весёлой девчушкой, которая любит играть и шалить. Однако теперь она стала отзывчивой, стала слышать просьбы родных, стала уважать чужой и свой труд! Она стала видеть мир вокруг, прислушиваться к нему, а вместе с этим росла и её душа.

Анак научилась разводить огонь в очаге, пасти стадо, помогала бабушке готовить еду, особенно те самые лепёшки, которые так любил Тарам.

— Спасибо тебе за угощение, Анак. Очень вкусно! — поблагодарил домовой.

Анак принесла Тараму лепёшку, которую испекла сама. Она сидела рядом с ним на камне и смотрела на горную реку внизу.

— Тарамчик, а Тарамчик?

— Да, почемучка?

— А ведь наступит день, когда я тебя больше не увижу? Ведь так?

Тарам вдруг сделался очень серьёзным.

— Да, Анак… этот день наступит. Это будет означать, что моя маленькая Анак стала взрослой. Я буду очень скучать по тебе. Ты просто перестанешь меня видеть, но я по-прежнему останусь твоим Тарамом. Что бы ни случилось, приходи на наше место и рассказывай мне, как прошёл твой день. Обещаешь?

— Обещаю, Тарамчик. Обещаю.

* * *

Наступила осень. Дни стали короче, а солнце всё чаще пропадало за тучами. Эти дни Анак особенно нравилось проводить вместе с Тарамом. Было уютно. Разговоры были долгими, а прогулки дарили радость. Анак никак не хотела верить в то, что однажды это закончится.

— Так, давай-ка посмотрим, что у нас там?

Тарам важно достал свиток и стал изучать его.

— Ну? Что? — с нетерпением спросила Анак.

— Так-так, — протянул Тарам. — Ну вот, посмотри.

Он отдал свиток девочке. Анак схватила его, но тот исчез так быстро, что она даже не успела его развернуть.

— Ой, — Анак не поняла, что случилось. — Он исчез!

— Исчез. В свитке не осталось ни одной строчки.

Тарам посмотрел на девочку и улыбнулся:

— Я очень горжусь тобой, Анак. У тебя всё получилось!

Они много смеялись в этот беззаботный день. Гуляли, потом сидели и молчали. Незаметно наступил вечер, и Анак пошла спать.

На следующий день девочка, как обычно, пришла к камню.

— Тарам… Тарам… Тарам та-ра-рам, — Анак смотрела по сторонам. — Тарам… Где ты? Выходи! Я пришла! Давай поиграем!

Но Тарам не появился. Анак всё поняла. Она села на камень, закрыла глаза и прошептала:

— Спасибо тебе, Тарам-Та-ра-рам.

* * *

Тот день ничем не отличался от предыдущих. Женщины занимались хозяйством, а мужчины — папа и два старших брата Анак — отправились с отарой овец на дальнее пастбище, которое находилось на противоположном склоне горы. Путь был неблизкий, и ждали их обратно только через несколько дней. Солнце, светившее утром так ярко, пропало сразу после полудня. Тёмные тучи заволокли небо. Поднялся ветер.

— Ох, не нравится мне эта погода! Чувствую, буря надвигается… — Бабушка всматривалась в вершины, прикрыв ладонью глаза от ветра.

— Бабушка, надо в дом уходить. Смотри, дедушка уже возвращается.

— Вижу, Анак. Значит, и правда в той стороне недоброе начинается. А наши ушли далеко. Боюсь, не успеют они до начала бури вернуться. Вряд ли они заметят её… Иди в дом, Анак. Скоро дождь начнётся.

— А как же отец и братья? Что с ними будет? — встревожилась Анак.

— Иди в дом! — отмахнулась бабушка. — Взрослые разберутся!

Анак зашла в дом. Сердце бешено колотилось в груди. Как быть? Дедушка и бабушка слишком стары. Маму дед ни за что не отпустит. Соседей ждать слишком долго! Остаётся только одно — бежать самой.

Бабушка и дедушка, причитая, вошли в дом, а Анак, ни секунды не раздумывая, юркнула за бабушкиной спиной и выбежала прочь из башни.

Ветер набирал силу, тучи сгустились до черноты и ползли в ту сторону, куда ушли отец и братья. Анак бежала быстро, как только могла. Только бы успеть, только бы не накрыло их раньше, чем они повернут обратно. Тропа петляла по склону, но Анак не разбирала дороги. Как же быть? Дорога через перевал займёт много времени, она, скорее всего, не успеет. Нет! Надо что-то придумать. Она не может повернуть обратно! Не тому её Тарам учил! «Тарам, как мне тебя не хватает сейчас. Но я буду взрослой! Буду! Стоп!» — Анак вспомнила мост через ущелье Чёртов палец. Тот самый мост, по которому она так и не отважилась пройти. При этой мысли ей стало очень страшно. Но другого пути не было. У неё не оставалось времени на раздумья. Анак побежала к мосту.

Перед мостом Анак застыла, сердце так стучало, словно хотело вырваться из груди. Теперь надо сделать шаг. Снова шаг. Ещё шаг. И ещё один. Мост скрипел и раскачивался из стороны в сторону. Анак изо всех сил держалась за верёвки-поручни. Медленно, но верно продвигалась она вперёд. Только не смотреть вниз. Только не торопиться. Сейчас торопиться нельзя. Любое неосторожное движение — и помогать надо будет уже ей. «Иди, Анак! Смелее! Ты же взрослая! — повторяла она себе. — Ещё пару шагов, и ты в безопасности!»

— Ах! — Анак шагнула на твёрдую землю. Мир вокруг больше не раскачивался. Она смогла! Теперь бежать на склон — дальше! И вот уже через несколько минут она увидела отца и братьев.

— Отец! — закричала Анак. — Скорей назад! Там буря!

— Анак! — удивился её отец. — Что ты здесь делаешь? Кто отпустил тебя одну?!

Вокруг всё ещё было спокойно. На этом склоне горы ничто не предвещало серьёзной бури.

— Никто, отец! Прости! Я сама! Но буря идёт! Мы видели! Я поэтому прибежала!

Ещё недавно отец решил бы, что это очередная шалость Анак, и не поверил бы ни единому слову, но сейчас, видя её встревоженное личико, он понимал, что она говорит правду.

— Возвращаемся через Чёртов палец! Гоните отару к мосту!

Он махнул рукой сыновьям, и они все вместе начали разворачивать отару. Анак помогала им.

Небо начало затягивать, и вскоре стало очень темно.

— Быстрее! Быстрее! — кричал отец.

Застрянешь в бурю в горах — не жди ничего хорошего. Поднялся ветер, он раскачивал мост всё сильнее. Каждый шаг давался с трудом. С неба сорвались первые капли дождя. Доски скрипели под ногами, верёвочные перила намокли.

С каждой минутой небо чернело сильнее, хотя казалось, что чернее быть не может! Когда Анак с отцом и братьями уже подходили к башне, подгоняя испуганных барашков, небеса как будто разверзлись — ливень стеной встал у них на пути, невозможно было разглядеть ничего вокруг. Ветер сгибал деревья до земли, а потоки воды устремились по склону вниз к реке, снося всё на своём пути.

— Вернулись! Вернулись! — Бабушка, мама и дедушка выбежали к ним навстречу.

— Это что, Анак с вами? — воскликнула мама.

Никто не заметил, как Анак выбежала из дома!

— Да! Анак спасла нас! Мы успели вернуться через мост.

Все стали обнимать Анак!

— Ах, Анак! — воскликнула мама и прижала мокрую малышку к себе. — Ах, Анак!

* * *

С тех пор прошло много лет. Анак выросла. Она сама стала мамой, а спустя годы и бабушкой. Это была поистине добрая, щедрая, мудрая и заботливая женщина с лёгкой и свободной душой. Все очень любили и уважали её. Она часто приходила к тому самому большому плоскому камню в саду, приносила лепёшку и рассказывала, как прошел её день. «Привет, Тарам-Та-ра-рам. Я знаю, ты меня слышишь».

* * *

Понти закончил свою историю и посмотрел на детей — у обоих глаза были на мокром месте!

— Как в кино! — выдохнул Петя и, посмотрев на Линду, добавил: — Ты плачешь?

— Нет! Что за глупости! — Линда смахнула слезу. — Пылинка попала!

— Вот что тебе мешает сказать правду? — возмутился Петя. Он отчётливо видел, что у Линды в уголках глаз собрались слёзы.

— Отстань! — огрызнулась Линда.

Меньше всего ей хотелось выглядеть размазнёй в глазах третьеклашки.

— Это всё случилось на самом деле? — спросил Петя у Понти.

— Да выдумка всё, — отрезала Линда.

— Чистая правда! Особенно если вы хотите в неё верить! — подмигнул Понти.

Линда посмотрела на купол. Дождь перестал, и небо, кажется, немного прояснилось.

— Спасибо за историю, странный человек, — делано улыбнулась Линда. — Дождь закончился, и мы пойдём.

— Я не человек, юная леди. Я же говорил. Я странствую восемь тысяч лет. Люди столько не живут.

— И кто вы тогда? — Линда не верила ни единому слову.

— Я — лидэвик!

— Впервые о таком слышу! — пробормотал Петя.

— Возможно, потому, что он врёт, — хмыкнула Линда.

— Ты, значит, из тех, кто никому не верит и не доверяет?

— Мир — опасная и лживая штуковина, и лучше верить в плохое, чем разочаровываться, не получив хорошее.

— Хм… интересно… интересно.

Линда достала телефон, чтобы проверить время.

— Петя! Нам пора! Уже пять!

— Это из-за него ты так расстроена? — Понти ткнул пальцем в лицо мальчишки на экране телефона Линды.

Линда резко убрала гаджет.

— Нет! — Щёки её покраснели, и она громко и зло сказала: — Петя! Поднимайся сейчас же! И — домой!

Петя послушно встал.

— Спасибо вам, Понти. — Он пожал маленькую ручку. — Я верю, что вы не человек. Иначе у вас не торчал бы хвост.

Понти покраснел не меньше Линды и быстро спрятал хвост за пиджак.

— Простите! Это всегда так, когда я нервничаю.

У Линды отвисла челюсть. Она дёрнула Петю на себя.

— Бегом!!!

Ребята побежали вон из музея.

— Вы только никому не рассказывайте! Ладно? — крикнул Понти им вслед. — Ни про хвост, ни про восемь тысяч лет! Ребята?!

Вдалеке громко хлопнула дверь.

— Дурак! Дурак! Дурак! — принялся причитать Понти. — Выдал себя! А вдруг они негодяи? А вдруг они расскажут негодяям? Что же тогда будет?

Он мерил зал шагами.

— Ну, всё! Мне точно не светит ничего хорошего! Ах! Потерял всякую бдительность! Глупый, глупый Понти.

И только когда в куполе заблестел месяц, Понти перестал корить себя и скрылся в тёмном коридоре.

А ВЫ ЗНАЛИ?

Дух дома упоминается практически в каждой культуре! Как только его не называют в разных странах. Например, в России он зовётся домовым. Французский дух дома — лютен, английский — брауни, испанский — трасчо, голландский — каботер. В Скандинавии его называют томтра, а в Японии — дзасики-вараси. У одних народов он представляется старцем, у других — зверьком, а у японцев, например, ребёнком пяти-шести лет!

Но как бы его ни описывали, как бы его ни называли, задача у него одна — следить за домом, в котором он живёт, помогать по хозяйству и оберегать дом от зла и дурных людей. Считается, что, при всей доброте и любви к хозяевам, духи дома умеют наказывать. Если хозяин в доме работящий, благодарит домового за помощь и не забывает его угощать, то и в доме будут царить мир и порядок. Если же хозяева ведут себя недружелюбно по отношению к домовому, то домовой начинает пугать их, греметь по ночам посудой, стучать, топать по дому — всем своим видом показывать, что он очень недоволен. Чтобы задобрить домового, наши предки просили прощения за проступки, наводили порядок в доме и оставляли домовому угощение. Также считалось, что домовой обладает весёлым нравом. Если становится скучно, он может спрятать вещи хозяев ради потехи. Но всегда вернёт — если его об этом попросить. Люди очень старались жить с домовыми в мире и согласии, ведь они охраняли дом от нечисти. Сегодня мало кто верит в домовых, но поддерживать в доме мир и порядок в любом случае не будет лишним!