Неточные совпадения
— Так
что ж тебе за дело до
тюленя? — пристально посмотрев на приятеля, спросил Марко Данилыч.
— Не след бы мне про тюлений-то жир тебе рассказывать, — сказал Марко Данилыч, — у самого этого треклятого товару целая баржа на Гребновской стоит. Да уж так и быть, ради милого дружка и сережка из ушка. Желаешь знать напрямик, по правде, то есть по чистой совести?.. Так вот
что скажу: от
тюленя, чтоб ему дохнуть, прибытки не прытки. Самое распоследнее дело… Плюнуть на него не стоит — вот оно
что.
— Слышь,
что Марк-от Данилыч сказал? — молвил Доронин. — Тюлень-от, слышь, плевка ноне не стоит… Вот оно
что!..
— Да, — продолжал Смолокуров, — этот
тюлень теперича самое последнее дело. Не рад,
что и польстился на такую дрянь — всего только третий год стал им займоваться… Смолоду у меня не лежало сердце к этому промыслу. Знаешь ведь,
что от этого от самого
тюленя брательнику моему, царство ему небесное, кончина приключилась: в море потоп…
— Да, Федор Меркулыч человек был мудрый и благочестивый, — продолжал Смолокуров. — Оттого и
тюленем не займовался, опричь рыбы никогда ничего не лавливал. И бешенку на жир не топил, «грешно, говорил, таку погань в народ пускать, для того
что вкушать ее не показано…». Сынок-от не в батюшку пошел. В
тюленя́ весь капитал засадить… Умно, неча сказать… Променял шило на свайку… Нет, дружище, ежели и вперед он так пойдет, так, едучи в лодке, пуще,
чем в бане, угорит.
— Разумный! — насмешливо возразил Марко Данилыч. — Где ж у него ты разум-от нашел? В том нешто,
что весь капитал в
тюленя усадил?
—
Что ж? За это хвалю, — молвил Марко Данилыч, — но все-таки, — прибавил, обращаясь к Самоквасову, — по рыбной-то части попробовать бы вам. Рыба не
тюлень… На ней завсегда барыши…
Разгорелись глаза у Марка Данилыча. То на Орошина взглянет, то других обведет вызывающим взглядом. Не может понять,
что бы значили слова Орошина. И Седов, и Сусалин хоть сами
тюленем не занимались, а цены ему знали. И они с удивленьем посматривали на расходившегося Орошина и то же,
что Марко Данилыч, думали: «Либо спятил, либо в головушке хмель зашумел».
Поздравляли «холодненьким» с барышами Марка Данилыча, хвалили Веденеева,
что ловко умел Орошину рог сшибить, издевались над спесью Орошина и над тем,
что дело с
тюленем у него не выгорело.
— Незáдолго до нашего отъезда был он в Вольском, три дня у меня выгостил, — сказал Доронин. — Ну, и кучился тогда, не подыщу ль ему на ярманке покупателя, а ежель приищу, зáпродал бы товар-от… Теперь пишет, спрашивает, не нашел ли покупщика… А где мне сыскать?.. Мое дело по рыбной части слепое, а ты еще вот заверяешь,
что тюлень-от и вовсе без продажи останется.
Перед отъездом на Низовье услыхал Никита Федорыч от знакомых ему краснорядцев,
что по зиме много
тюленя для фабрик потребуется.
Так говорил едва слышно Марко Данилыч, а Доронин слушал его и молчал. И тут впало ему в голову: «С
чего это он так торопится и ни с кем про
тюленя говорить не велит? Уж нет ли тут какого подвоха?»
Писал он к знакомому царицынскому купцу Володерову, писал,
что скоро мимо Царицына из Астрахани пойдет его баржа с
тюленем, — такой баржи вовсе у него и не бывало, — то и просил остановить ее: дальше вверх не пускать, потому-де,
что от провоза до Макарья будут одни лишь напрасные издержки.
Третьего дня ивановцы говорили,
что они сокращают фабрики,
тюленя, значит, самая малость потребуется…
Баржи с паузками пришли, наконец, к царицынской пристани. Велел Меркулов перегрузить
тюленя с паузков на баржи, оставив на всякий случай три паузка с грузом, чтоб баржи не слишком грузно сидели. Засуха стояла. Волга мелела,
чего доброго, на перекате где-нибудь выше Казани полногрузная баржа опять сядет на мель.
Кончились хлопоты, еще ден пяток, и караван двинется с места. Вдруг получает Меркулов письмо от нареченного тестя. Невеселое письмо пишет ему Зиновий Алексеич: извещает,
что у Макарья на
тюленя цен вовсе нет и
что придется продать его дешевле рубля двадцати. А ему в ту цену
тюлень самому обошелся, значит, до́ставка с наймом паузков, с платой за простой и с другими расходами вон из кармана. Вот тебе и свадебный подарок молодой жене!
Ходит Никита Федорыч по пристани ровно темная ночь. Торопит рабочих, а сам все раздумывает: «
Что работай,
что нет — все едино, денег пропасть потратил, а все-таки остался внакладе. Вот тебе и
тюлень!»
— Вот письмо, извольте прочесть, — сказал Лука Данилыч. Меркулов стал читать. Побледнел, как прочел слова Марка Данилыча: «А так как предвидится на будущей неделе,
что цена еще понизится, то ничего больше делать не остается, как всего
тюленя хоть в воду бросать, потому
что не будет стоить и хранить его…»
—
Что ж такое насчет
тюленя? — обратился Меркулов к Прожженному.
— Ходкий, неча сказать!.. — захохотал Корней. — Теперь у Макарья,
что водке из-под лодки,
что этому товару, одна цена. Наш хозяин решил всего
тюленя,
что ни привез на ярманку, в Оку покидать; пущай, говорит, водяные черти кашу себе маслят. Баржа у нас тут где-то на Низу с этой дрянью застряла, так хозяин дал мне пору́ченность весь жир в воду, а баржу погрузить другим товаром да наскоро к Макарью вести.
Долго, до самой полночи ходил он по комнате, думал и сто раз передумывал насчет
тюленя. «Ну
что ж, — решил он наконец, — ну по рублю продам, десять тысяч убытку, опричь доставки и других расходов; по восьми гривен продам — двадцать тысяч убытку. Убиваться не из
чего — не по миру же, в самом деле, пойду!.. Барышу наклад родной брат, то один, то другой на тебя поглядит… Бог даст, поправимся, а все-таки надо скорей с
тюленем развязаться!..»
—
Что ж делать, батюшка? — сказала Татьяна Андревна. — Долго ждали, маленько-то подождут. Да вот еще Бог знает, скоро ли Никитушка со своим
тюленем покончит…
— Скоро покончит, Татьяна Андревна, скоро, — молвил Дмитрий Петрович. — Орошин хочет скупать, охота ему все,
что ни есть в привозе
тюленя́, к своим рукам подобрать. Статья обозначилась выгодная. Недели две назад про
тюленя и слушать никто не хотел, теперь с руками оторвут.
— Ежели хотите, пожалуй, позавтракаем вместе, теперь же и время, — сказал Меркулов. — Только наперед уговор: ни вы меня, ни я вас не угощаем — все расходы пополам. Еще другой уговор: цена на
тюлень та,
что будет завтра на бирже у Макарья, а теперь про нее и речей не заводить.
Морковников опять было стал приставать к Никите Федорычу насчет
тюленя, но Меркулов устоял и наотрез сказал ему,
что до приезда на ярманку ни слова не скажет ему по этому делу.
Думает про невесту, думает про Веденеева, про
тюленя́, про Морковникова, про Брайтона и про Марью Ивановну, но ни над
чем не может остановиться, ни над каким предметом не может сосредоточиться…
— Смолокуров, — сказал Дмитрий Петрович. — Марко Данилыч Смолокуров… Я ж ему и сказал,
что цены на
тюлень должны повыситься… Это еще было в начале ярманки… Орошин вздумал было поддеть его, цен тогда еще никаких не было; а Орошину хотелось всего
тюленя́,
что ни есть его на Гребновской, в одни свои руки прибрать. Два рубля тридцать давал.
А потом, как пришли твои письма из Царицына, Зиновий Алексеич и открылся мне,
что Смолокуров, узнавши про твою доверенность, ровно с ножом к горлу стал к нему приставать, продай да продай
тюленя́.
— Не этого, а того,
что из рыбьего жира.
Тюлень… Знаешь,
тюлень?
— Послушайте, Василий Петрович, вы ведь знаете,
что цена на
тюленя́ каждый день поднимается? — сказал Меркулов.
—
Что за рыба принесла тебе поклон от покойника?..
Тюлень морской,
что ли, с тобой разговоры водил? — захохотав недобрым смехом, сказал Марко Данилыч. — Сорока на хвосте басню принесет, а он в самое нужное время бросает дела и мчится сюда без хозяйского спросу!.. С ума ты,
что ли, сошел?
Неточные совпадения
По временам мы видим берег, вдоль которого идем к северу, потом опять туман скроет его. По ночам иногда слышится визг: кто говорит — сивучата пищат, кто —
тюлени. Похоже на последнее, если только
тюлени могут пищать, похоже потому,
что днем иногда они целыми стаями играют у фрегата, выставляя свои головы, гоняясь точно взапуски между собою. Во всяком случае, это водяные, как и сигнальщик Феодоров полагает.
Можно было подумать,
что за ширмочкой возится стадо
тюленей или закладывают лошадь.
Сивуч относится к отряду ластоногих и к семейству ушастых
тюленей. Это довольно крупное животное и достигает 4 м длины и 3 м в обхвате около плеч при весе 680–800 кг. Он имеет маленькие ушные раковины, красивые черные глаза, большие челюсти с сильными клыками, длинную сравнительно шею, на которой шерсть несколько длиннее,
чем на всем остальном теле, и большие ноги (ласты) с голыми подошвами. Обыкновенно самцы в два раза больше самок.
— Да? Ну, и прекрасно… Действительно, я… ну, допустим! Согласитесь, однако ж,
что можно было придумать и другое что-нибудь… Ну, пригрозить, обругать,
что ли… А то: Пинега!! Да еще с прибаутками: морошку собирать,
тюленей ловить… а? И это ад-ми-ни-стра-торы!! Да ежели вам интересно, так я уж лучше все по порядку расскажу!
Юнкер чувствует,
что теперь наступил самый подходящий момент для комплимента, но он потерялся. Сказать бы: «О нет, вы гораздо красивее!» Выходит коротко и как-то плоско. «Ваша красота ни с
чем и ни с кем не сравнима». Нехорошо, похоже на математику. «Вы прелестнее всех на свете». Это, конечно, будет правда, но как-то пахнет штабным писарем. Да уж теперь и поздно. Удобная секунда промелькнула и не вернется. «Ах, как досадно. Какой я
тюлень!»