Неточные совпадения
А если примет меня матушка Манефа, к ней
в обитель уйду, иночество надену, ангельский образ приму и тем буду утешаться, что хоть издали иной раз погляжу на мою голубоньку, на сокровище мое бесценное.
Вошла Дарья Сергевна с Дуней. Марко Данилыч рассказывал им про женитьбу Василья Борисыча. Но незаметно было сочувствия к его смеху ни
в Дарье Сергевне, ни
в Дуне. Дарья Сергевна Василья Борисыча не знала, не видывала, даже никогда про него не слыхала. Ей только жалко было Манефу, что такой срам у нее
в обители случился. Дуня тоже не смеялась… Увидев Петра Степаныча, она вспыхнула вся, потупила глазки, а потом, видно, понадобилось ей что-то, и она быстро
ушла в свою горницу.
—
В своем месте, надо думать, сидит, не то
в иную
обитель ушла… На здоровье точно что стала почасту жаловаться… Да это минет.
—
В Манефиной, сударыня, — ответила Аграфена. — Возле самого Каменного Вражка. Много уж тому времени-то. Двадцатый теперь год, как
услали моего хозяина, да двадцать два годочка, как жила с ним замужем. Больше сорока годов, стало быть, тому, как я из
обители.
Раз дядя из дома выгнал купчика, завладевшего сердцем девушки, и она
в тоске и слезах
ушла в скиты и сыскала там радушный приют
в Манефиной
обители.
— А ты все крутишься. Все тешишь сатану. Бесовские действа изображаешь в своем театре. Прельщаешься мишурою, суетою. Куда как хорошо. Небось, как рыба в воде плаваешь. У, недостойная! Уйди ты от меня! Знать тебя не хочу!
Уйду в обитель, за ваши грехи молиться буду… Отмолю, отмолю, отмолю!
Неточные совпадения
Варвара Тебенькова, дочь моего хозяина, точно
ушла от родителя своего
в скиты, где и жила
в той же самой Магдалининой
обители, но про беременность ее ничего не знаю.
Дочь моя Варвара, точно,
ушла от меня
в скиты своею охотой и с моего благословения, и жила там
в обители у игуменьи Магдалины, которая ныне мещанкой
в городе С *** приписана и зовется Маврой Кузьмовной.
Из роду Отрепьевых, галицких боярских детей. Смолоду постригся неведомо где, жил
в Суздале,
в Ефимьевском монастыре,
ушел оттуда, шатался по разным
обителям, наконец пришел к моей чудовской братии, а я, видя, что он еще млад и неразумен, отдал его под начал отцу Пимену, старцу кроткому и смиренному; и был он весьма грамотен: читал наши летописи, сочинял каноны святым; но, знать, грамота далася ему не от господа бога…
Начались пашни, а
в сторону Яровой
ушли зеленою полосой монастырские поемные луга, на которых случалось работать и Арефе, когда он состоял
в обители на смирении.
Больным местом готовившейся осады была Дивья
обитель, вернее сказать — сидевшая
в затворе княжиха,
в иночестве Фоина. Сам игумен Моисей не посмел ее тронуть, а без нее и сестры не пойдут. Мать Досифея наотрез отказалась: от своей смерти, слышь, никуда не
уйдешь, а господь и не это терпел от разбойников. О томившейся
в затворе Охоне знал один черный поп Пафнутий, а сестры не знали, потому что привезена она была тайно и сдана на поруки самой Досифее. Инок Гермоген тоже ничего не подозревал.