Неточные совпадения
Начались пашни, а
в сторону Яровой
ушли зеленою полосой монастырские поемные луга, на которых случалось работать и Арефе, когда он состоял
в обители на смирении.
— Нет лучше иноческого тихого жития, — соглашалась попадья со вздохом. — Суета мирская одолела да детишки, а то и я давно бы
в обитель к матери Досифее
ушла… Умольная жисть обительская.
Больным местом готовившейся осады была Дивья
обитель, вернее сказать — сидевшая
в затворе княжиха,
в иночестве Фоина. Сам игумен Моисей не посмел ее тронуть, а без нее и сестры не пойдут. Мать Досифея наотрез отказалась: от своей смерти, слышь, никуда не
уйдешь, а господь и не это терпел от разбойников. О томившейся
в затворе Охоне знал один черный поп Пафнутий, а сестры не знали, потому что привезена она была тайно и сдана на поруки самой Досифее. Инок Гермоген тоже ничего не подозревал.
— А ты все крутишься. Все тешишь сатану. Бесовские действа изображаешь в своем театре. Прельщаешься мишурою, суетою. Куда как хорошо. Небось, как рыба в воде плаваешь. У, недостойная! Уйди ты от меня! Знать тебя не хочу!
Уйду в обитель, за ваши грехи молиться буду… Отмолю, отмолю, отмолю!
Неточные совпадения
Варвара Тебенькова, дочь моего хозяина, точно
ушла от родителя своего
в скиты, где и жила
в той же самой Магдалининой
обители, но про беременность ее ничего не знаю.
Дочь моя Варвара, точно,
ушла от меня
в скиты своею охотой и с моего благословения, и жила там
в обители у игуменьи Магдалины, которая ныне мещанкой
в городе С *** приписана и зовется Маврой Кузьмовной.
Из роду Отрепьевых, галицких боярских детей. Смолоду постригся неведомо где, жил
в Суздале,
в Ефимьевском монастыре,
ушел оттуда, шатался по разным
обителям, наконец пришел к моей чудовской братии, а я, видя, что он еще млад и неразумен, отдал его под начал отцу Пимену, старцу кроткому и смиренному; и был он весьма грамотен: читал наши летописи, сочинял каноны святым; но, знать, грамота далася ему не от господа бога…
— А у меня ещё до этой беды мечта была
уйти в монастырь, тут я говорю отцу: «Отпустите меня!» Он и ругался и бил меня, но я твёрдо сказал: «Не буду торговать, отпустите!» Будучи напуган Лизой, дал он мне свободу, и — вот, за четыре года
в третьей
обители живу, а — везде торговля, нет душе моей места! Землёю и словом божьим торгуют, мёдом и чудесами… Не могу видеть этого!
Когда прощались мы
в последний раз, //
В ту ночь — он мне сказал: «Иди // Скорее
в монастырь, иди
в обитель, // Сокрой от света добродетель сердца». // Молю тебя, молю тебя, как нищий, — // Не помешай
уйти мне
в монастырь // Сегодня… помоги мне — заклинаю — // Тебе заплотит тот, кто всем заплотит.