— Трудно, милая, трудно, — отвечала Марья Ивановна. — В тайны сокровенные надо входить постепенно, иначе трудно понять их… Вам странными, непонятными показались мои слова, что надо умереть прежде смерти… А для меня это совершенно ясно… Ну поймете ли вы, ежели я вам скажу: не той смертью, после которой мертвого в землю зарывают, надо умереть, а совсем иною —
тайною смертью.
Неточные совпадения
— Слушай же! — в сильном волненье стала игуменья с трудом говорить. — «Игуменское ли то дело?» — сказала ты… Да, точно, не игуменьино дело с белицей так говорить… Ты правду молвила, но… слушай, а ты слушай!.. Хотела было я, чтобы нашу
тайну узнала ты после моей
смерти. Не чаяла, чтобы таким словом ты меня попрекнула…
Не успела на его глазах совершиться одна
тайна смерти, оставшаяся неразгаданной, как возникла другая, столь же неразгаданная, вызывавшая к любви и жизни.
Святотатственною рукою была отдернута завеса, сызвека скрывающая тайну жизни и
тайну смерти, и они перестали быть тайной, — но не сделались они и понятными, как истина, начертанная на неведомом языке.
Но есть в глубине души художника какое-то прочное бессознательное знание, оно высоко поднимает его над этим минутным ужасом. И из мрачной
тайны смерти он выносит лишь одно — торжествующую, светлую тайну жизни.
Неточные совпадения
Теперь я должен несколько объяснить причины, побудившие меня предать публике сердечные
тайны человека, которого я никогда не знал. Добро бы я был еще его другом: коварная нескромность истинного друга понятна каждому; но я видел его только раз в моей жизни на большой дороге; следовательно, не могу питать к нему той неизъяснимой ненависти, которая, таясь под личиною дружбы, ожидает только
смерти или несчастия любимого предмета, чтоб разразиться над его головою градом упреков, советов, насмешек и сожалений.
Говорила она то же, что и вчера, — о
тайне жизни и
смерти, только другими словами, более спокойно, прислушиваясь к чему-то и как бы ожидая возражений. Тихие слова ее укладывались в память Клима легким слоем, как пылинки на лакированную плоскость.
— Люди почувствуют себя братьями только тогда, когда поймут трагизм своего бытия в космосе, почувствуют ужас одиночества своего во вселенной, соприкоснутся прутьям железной клетки неразрешимых
тайн жизни, жизни, из которой один есть выход — в
смерть.
— Любовь и
смерть, — слушал Клим через несколько минут, — в этих двух
тайнах скрыт весь страшный смысл нашего бытия, все же остальное — и кутузовщина — только неудачные, трусливые попытки обмануть самих себя пустяками.
Впрочем, у них имя государя действительно почти
тайна, или по крайней мере они, из благоговения, не произносят его; по
смерти его ему дают другое имя.