Робко вступает Дуня на палубу, дрожащей поступью
идет за отцом в уютную каюту, садится у окна, глядит на маленький свой городок, что причудливо раскинулся по берегу, полугорьям и на верху высокой кручи…
Неточные совпадения
Заметив в маленьком Веденееве способности, начальник губернии безо всяких обиняков объявил его
отцу, что не утвердит
за ним каких-то выгодных подрядов, ежели не
пошлет он сына учиться в академию.
Когда сказан был набор и с семьи чубаловской рекрут потребовался, отцом-матерью решено было — и сам Абрам, тогда еще холостой, охотно на то соглашался —
идти ему в солдаты
за женатого брата, но во время приема нашли у него какой-то недостаток.
Парнишка не унимался, хоть и
отец его с матерью утешали и приказывали не реветь, а в церковь
идти да
за великую благодать Богу помолиться. Насильно увели мальчугана с погоста.
Отобедали и тотчас кто
за карты, кто смотреть на хозяйство Андрея Александрыча. Иные по саду разошлись… И Дуня
пошла в сад, одинокая, молчаливая. На одной из дорожек неожиданно встретилась она с
отцом Прохором. Залюбовался он на высокие густолистные каштаны и чуть слышно напевал какую-то церковную песнь. Сняв широкополую шляпу и низко поклонясь, завел он с Дуней разговор, изредка поглядывал на нее с жалобною улыбкой, будто угадывая душевное ее горе и бурю тревожных сомнений. Жаль стало ему бедную девушку.
Вексель в три тысячи рублей, выданный Марку Данилычу Сивковым, Дуня
послала по почте. В письме к Поликарпу Андреичу, извещая о кончине
отца, просила она, чтобы он, взяв половину денег в благодарность
за данный ей приют, другую половину вручил бы
отцу Прохору.
— Вместо
отца поздравляю, вместо родителя целую тебя, дочка, — сказал он. — Дай вам Бог совет, любовь да счастье. Жених твой, видится, парень по всему хороший, и тебе будет хорошо жить
за ним.
Слава Богу!.. Так я рад, так рад, что даже и рассказать не сумею.
—
За ласковое слово много благодарим, — сказал
отец Тарасий, но, несмотря на приглашение чиновника,
пошел переодеться и вскоре явился к нему в полном чину.
"По получении твоего письма, голубчик Николенька, сейчас же
послала за отцом Федором, и все вместе соединились в теплой мольбе всевышнему о ниспослании тебе духа бодрости, а начальникам твоим долголетия и нетленных наград. И когда все это исполнилось, такое в душе моей сделалось спокойствие, как будто тихий ангел в ней пролетел!
— А к тому и говорю, что племянник-то ваш, я вижу, сытенький мальчик, и притом с отцом, с матерью. Поставят его на дорогу, научат, и пойдет он себе жить благородно, по-божьему. А вот Мишка, с которым вы сейчас шли, с малых лет все по тюрьмам да на поселении. Так же и я вот: с самых с тех пор, как
пошел за отцом да как мать померла, я, может, и человека хорошего не видал и слова хорошего не слыхал. Откуда мне было в понятие войти? Верно ли я говорю?
Неточные совпадения
— Еще я попрошу вас, — сказал Чичиков, —
пошлите за поверенным одной помещицы, с которой я тоже совершил сделку, сыном протопопа
отца Кирила; он служит у вас же.
«Не влюблена ль она?» — «В кого же? // Буянов сватался: отказ. // Ивану Петушкову — тоже. // Гусар Пыхтин гостил у нас; // Уж как он Танею прельщался, // Как мелким бесом рассыпался! // Я думала:
пойдет авось; // Куда! и снова дело врозь». — // «Что ж, матушка?
за чем же стало? // В Москву, на ярманку невест! // Там, слышно, много праздных мест» — // «Ох, мой
отец! доходу мало». — // «Довольно для одной зимы, // Не то уж дам хоть я взаймы».
И вот снится ему: они
идут с
отцом по дороге к кладбищу и проходят мимо кабака; он держит
отца за руку и со страхом оглядывается на кабак.
«Слышь ты, Василиса Егоровна, — сказал он ей покашливая. —
Отец Герасим получил, говорят, из города…» — «Полно врать, Иван Кузмич, — перервала комендантша, — ты, знать, хочешь собрать совещание да без меня потолковать об Емельяне Пугачеве; да лих, [Да лих (устар.) — да нет уж.] не проведешь!» Иван Кузмич вытаращил глаза. «Ну, матушка, — сказал он, — коли ты уже все знаешь, так, пожалуй, оставайся; мы потолкуем и при тебе». — «То-то, батька мой, — отвечала она, — не тебе бы хитрить; посылай-ка
за офицерами».
— Что, ваше благородие? — сказал смеясь Пугачев. — Выручили красную девицу! Как думаешь, не
послать ли
за попом, да не заставить ли его обвенчать племянницу? Пожалуй, я буду посаженым
отцом, Швабрин дружкою; [Дрýжка — распорядитель на свадьбе.] закутим, запьем — и ворота запрем!