— Отче наш иже еси в нас, освяти нас именем твоим и приведи нас в царствие твое, волей нашей води нас по земле и небесам. Хлеб слова твоего дай нам днесь и прости наши прегрешенья, как и мы прощаем своей братии. Сохрани нас от искушений врага, избавь
от лукавого.
Неточные совпадения
Правда, восставал иногда образ его перед душевными очами Дуни, но тотчáс же она старалась отогнать
от себя этот «греховный помысл», посланный ей злым и
лукавым ради соблазна…
И потом стала говорить, что вот идет посол
от закавказских братьев. Наставит он на всяко благо. Забудем скорби и печали, скоро настанет блаженный день света и славы. С любовью и упованьем станем ждать посланника. Что ни повелит, все творите, что ни возвестит, всему верьте. Блюдитесь житейской суеты, ежечасно боритесь со злым, боритесь с
лукавым князем мира сего, являйте друг ко другу любовь, и благодать пребудет с вами.
— Что говорить, батюшка, — повторил и извозчик, — и в молитве господней, сударь, сказано, — продолжал он, — избави мя
от лукавого, и священники нас, дураков, учат: «Ты, говорит, только еще о грехе подумал, а уж ангел твой хранитель на сто тысяч верст от тебя отлетел — и вселилась в тя нечистая сила: будет она твоими ногами ходить и твоими руками делать; в сердце твоем, аки птица злобная, совьет гнездо свое…» Учат нас, батюшка!
— Н-ну, брат, ка-акого я человека видел вчера! Знаменитого человека — Петра Васильича… про начётчика Сизова — слыхал ты? Неизречённой мудрости человек! И не иначе, как сам господь наслал его на меня, — для облегчения души моей
от лукавого сомнения в милости господней ко мне, грешному…
Неточные совпадения
Что-то
лукавое послышалось в этом вопросе. Раскольников отшатнулся к самой спинке дивана
от наклонившегося к нему Порфирия и молча, в упор, в недоумении его рассматривал.
Он рассказал ей все, что слышал
от Захара,
от Анисьи, припомнил разговор франтов и заключил, сказав, что с тех пор он не спит, что он в каждом взгляде видит вопрос, или упрек, или
лукавые намеки на их свидания.
Одна из них, с загорелой шеей, с голыми локтями, с робко опущенными, но
лукавыми глазами, чуть-чуть, для виду только, обороняется
от барской ласки, а сама счастлива… тс!.. жена чтоб не увидела, Боже сохрани!
Даже если муж и превышает толпу умом — этой обаятельной силой в мужчине, такие женщины гордятся этим преимуществом мужа, как каким-нибудь дорогим ожерельем, и то в таком только случае, если ум этот остается слеп на их жалкие, женские проделки. А если он осмелится прозирать в мелочную комедию их
лукавого, ничтожного, иногда порочного существования, им делается тяжело и тесно
от этого ума.
«Женщины! вами вдохновлен этот труд, — проворно писал он, — вам и посвящается! Примите благосклонно. Если его встретит вражда,
лукавые толки, недоразумения — вы поймете и оцените, что водило моими чувствами, моей фантазией и пером! Отдаю и свое создание, и себя самого под вашу могущественную защиту и покровительство!
От вас только и ожидаю… „наград“, — написал он и, зачеркнув, поставил: „Снисхождения“.