И, немного помолчав, снова
завел песню про какую-то Зюльму, тоже награжденную Аллахом и лицом краше полной луны, и рубиновыми щеками, и черными очами…
Неточные совпадения
Расходятся мирно и тихо по избам, и там в первый раз после лета вздувают огни. Теперь барские дожинные столы перевелись, но у зажиточных крестьян на Успеньев день наемным жнеям и жнецам ставят еще сытный обед с вином, с пивом и непременно с деженем, а после обеда где-нибудь за околицей до поздней ночи молодежь
водит хороводы, либо, рассевшись по зеленому выгону, поет
песни и взапуски щелкает свежие, только что созревшие орехи.
Сердито промолвив новое «иок» и схватив свой халат, он ушел на другое крыльцо и там
завел новую
песню про какую-то иную красавицу.
Но вот голосистая бойкая молодица выходит из толпы, весело вкруг себя озирается и, ловко подбоченясь,
заводит громким голосом «созывную»
песню...
Государыня примала, милость Божью посылала,
Духа свята в них вселяла и девицам прорекала:
«Ай вы, девушки, краснопевушки,
Вы радейте да молитесь, пойте
песни, не ленитесь,
За то вас государь станет жаловать, дарить,
По плечам ризы кроить, по всему раю
водить».
Хоть и знали люди Божьи, что Софронушка
завел известную детскую
песню, но все-таки слушали его с напряженным вниманием… Хоть и знали, что «из
песни слова не выкинешь», но слова: «нашли пророки книгу» возбудили в них любопытство. «А что, ежели вместо зюзюки он другое запоет и возвестит какое-нибудь откровение свыше?»
Дни
проводил он в разговоре со стариком Пантелеем да с Никифором Захарычем либо вполголоса напевал себе духовные
песни да псалмы, а ночи просиживал на крылечке подклети.
Старостиха Анисья тончайшим голосом
завела песню, ее подхватили десятки голосов, и она полилась нестройной, колыхавшейся волной, вырвалась на улицу и донеслась вплоть до деревни, где оставались только самые древние старушки, которые охали и крестились, прислушиваясь, как мир гуляет.
А матушка-то, бывало, прикроет синие глаза да как
заведет песню на великую высоту, — голосок у ней не силен был, а звонок — и всё кругом будто задремлет, не шелохнется, слушает ее.
Но четверть все-таки выпили и
завели песни. Голоса неслись из-за реки нестройные, дикие, разудалые, и к ним примешивался плеск и говор буйной реки.
Не заметила Настя, как
завела песню и как ее кончила. Но только что умолк ее голос, на лугу с самого берега Гостомли заслышалась другая песня. Настя сначала думала, что ей это показалось, но она узнала знакомый голос и, обернувшись ухом к лугу, слушала. А Степан пел:
Неточные совпадения
Хотя в ее косвенных взглядах я читал что-то дикое и подозрительное, хотя в ее улыбке было что-то неопределенное, но такова сила предубеждений: правильный нос
свел меня с ума; я вообразил, что нашел Гётеву Миньону, это причудливое создание его немецкого воображения, — и точно, между ими было много сходства: те же быстрые переходы от величайшего беспокойства к полной неподвижности, те же загадочные речи, те же прыжки, странные
песни…
Становилося как-то льготно, и думал Чичиков: «Эх, право,
заведу себе когда-нибудь деревеньку!» — «Ну, что тут хорошего, — думал Платонов, — в этой заунывной
песне? от ней еще большая тоска находит на душу».
Весь этот вечер до десяти часов он
провел по разным трактирам и клоакам, переходя из одного в другой. Отыскалась где-то и Катя, которая опять пела другую лакейскую
песню, о том, как кто-то, «подлец и тиран»,
— Это похоже на фразу из офицерской
песни, — неопределенно сказал Макаров, крепко
провел ладонями по лицу и тряхнул головою. На лице его явилось недоумевающее, сконфуженное выражение, он как будто задремал на минуту, потом очнулся, разбуженный толчком и очень смущенный тем, что задремал.
Как таблица на каменной скрижали, была начертана открыто всем и каждому жизнь старого Штольца, и под ней больше подразумевать было нечего. Но мать, своими
песнями и нежным шепотом, потом княжеский, разнохарактерный дом, далее университет, книги и свет — все это
отводило Андрея от прямой, начертанной отцом колеи; русская жизнь рисовала свои невидимые узоры и из бесцветной таблицы делала яркую, широкую картину.