С левого берега подувало холодным ветром, то и
дело начинался косой дождик, но, только что припустит хорошенько, тотчас притихнет, а потом опять и опять.
На другой
день начались Дунины сборы. Не осушая глаз, больше всех хлопотала угрюмая Дарья Сергевна, а ночью по целым часам стояла перед иконами и клала поклоны за поклонами, горячо молясь, сохранил бы Господь рабу свою, девицу Евдокию, ото всяких козней и наветов вражиих.
Неточные совпадения
Тяжбы
начались, опеки… Кто ж одолел? Опекуны да те еще, что вершали
дела…
— Наше
дело, Марко Данилыч, еще не опоздано, — заметил Веденеев. — Оно всегда под самый конец ярманки решается. Не нами
началось, не нами и кончится.
— Узнавать-то нечего, не стоит того, — ответил Морковников. — Хоша ни попов, ни церкви Божьей они не чуждаются и, как служба в церкви
начнется, приходят первыми, а отойдет — уйдут последними; хоша раза по три или по четыре в году к попу на дух ходят и причастье принимают, а все же ихняя вера не от Бога. От врага наваждение, потому что, ежели б ихняя вера была прямая, богоугодная, зачем бы таить ее? Опять же тут и волхвования, и пляска, и верченье, и скаканье. Божеско ли это
дело, сам посуди…
— Врать, что ли, я стану тебе?.. Вчера
начались продажи малыми партиями. Седов продал тысячи полторы, Сусалин тысячу. Брали по два по шести гривен, сроки двенадцать месяцев, уплата на предбудущей Макарьевской… За наличные — гривна скидки. Только мало наличных-то предвидится… Разве Орошин вздумает скупать. Только ежели с ним захочешь
дело вести, так гляди в оба, а ухо держи востро.
— Местá куплены, лес заготовлен, стройка
началась, под крышу вывели, скоро зачнут и тесом крыть, — говорила Манефа. — Думала осенью перебраться, да хлопоты задержали,
дела. Бог даст, видно, уж по весне придется перевозиться, ежели Господь веку продлит. А тем временем и решенье насчет наших обстоятельств повернее узнаем.
Придет двадцать пятое августа, отпоют у флагов молебен, спустят их в знак окончания вольного торга и с той минуты уплат начнут требовать, а до тех пор никто не смей долга спрашивать, ежели на векселе глухо написано: «Быть платежу у Макарья…» С того
дня по всей ярманке беготня и суетня
начинаются.
Но вдруг о секте узнали,
началось дело, участников разослали по монастырям, до Строинского не добрали́сь.
Три
дня ни слова не сказала она, потом
начались у ней припадки падучей.
Как только
начнется святое
дело, я ни на шаг не отойду от тебя.
— Где ж еще нового теперь достать? — развязывая пачки, сказал Дмитрий Петрович. — У кяхтинских
дела еще не
начинались. Это прошлогодний чай, а недурен: нынешний, говорят, будет поплоше, а все-таки дороже.
А
дело о хлыстах
началось в Москве, и по взятым у них бумагам открылось, где, в каких, значит, местах теперь они находятся.
Промолчал отец Прохор. Не пускался он с Аграфеной Петровной в откровенности, боясь, чтобы коим грехом его слова не были перенесены в барский дом. Конечно, Дуня обещалась не оставлять его своей помощью, однако ж лучше держать себя поопасливей — береженого и Бог бережет. А
дело, что
началось насчет хлыстов, еще кто его знает чем кончится.
На другой же
день поминовенья
начались сборы в путь-дорогу.
Еще утром, едва проснувшись, он уже почувствовал, что этот
день начался в черных лучах. Он мрачно оделся, неохотно позавтракал, забыл прочитать газету и долго курил, погруженный в невыразимый мир бесцельного напряжения; среди смутно возникающих слов бродили непризнанные желания, взаимно уничтожая себя равным усилием. Тогда он занялся делом.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Но скажите, пожалуйста, Антон Антонович, каким образом все это
началось, постепенный ход всего, то есть,
дела.
И
началась тут промеж глуповцев радость и бодренье великое. Все чувствовали, что тяжесть спала с сердец и что отныне ничего другого не остается, как благоденствовать. С бригадиром во главе двинулись граждане навстречу пожару, в несколько часов сломали целую улицу домов и окопали пожарище со стороны города глубокою канавой. На другой
день пожар уничтожился сам собою вследствие недостатка питания.
Начались справки, какие меры были употреблены Двоекуровым, чтобы достигнуть успеха в затеянном
деле, но так как архивные
дела, по обыкновению, оказались сгоревшими (а быть может, и умышленно уничтоженными), то пришлось удовольствоваться изустными преданиями и рассказами.
Прежде (это
началось почти с детства и всё росло до полной возмужалости), когда он старался сделать что-нибудь такое, что сделало бы добро для всех, для человечества, для России, для всей деревни, он замечал, что мысли об этом были приятны, но сама деятельность всегда бывала нескладная, не было полной уверенности в том, что
дело необходимо нужно, и сама деятельность, казавшаяся сначала столь большою, всё уменьшаясь и уменьшаясь, сходила на-нет; теперь же, когда он после женитьбы стал более и более ограничиваться жизнью для себя, он, хотя не испытывал более никакой радости при мысли о своей деятельности, чувствовал уверенность, что
дело его необходимо, видел, что оно спорится гораздо лучше, чем прежде, и что оно всё становится больше и больше.
И между мужем и женой
началось суждение, как они проведут
день.