— Тогда, значит, у нас по усам текло, а в рот не попало, — продолжала та же мелкая сошка. —
Бьем на барыши, а, пожалуй, получим голыши. Беспременно надо у них перебить. А начинать, так начинать тотчáс — завтра же.
Неточные совпадения
Сердобольные покровители животных вступились за Мишеньку: как, дескать, можно по белу́ его
на цепи таскать, как, дескать, можно Михайла Иваныча палкой
бить, в ноздри кольцо ему пронимать?..
— Какое с дороги? — сказал Смолокуров. — Ехали недолго, шести часов не ехали, не трясло, не
било, ни дождем не мочило… Ты же все лежала
на диванчике — с чего бы, кажись, головке разболеться?.. Не продуло ли разве тебя, когда наверх ты выходила?
— Что это вы вздумали? Это
на что? Эх, грозы-то
на вас нет! Как вам это не стыдно, Петр Степаныч, в такой изъян входить? Не могли разве мы покататься в простой косной? Гляди-кась чего тут понаделали!.. Ах, господа, господа! Бить-то вас некому!
На частые удары
била стекаются в келарню работные матери и белицы, те, что, будучи
на послушаниях, не удосужились быть
на по́стриге… Вот и та приземистая белица, что сейчас была во Фленушкиных горницах, а самой Фленушки все нет как нет… «Дома, значит, осталась. Теперь самое лучшее время идти к ней…» — думает Петр Степаныч.
Хоть
на весь свет раскричись тогда, пожалуй, хоть
побей, а уж выведу наружу все козни этой проклятой барышни».
— А Оленушке житьецо-то придется, видно, не больно ахти, — говорили
на погосте бабы. —
Бить станет сердечную… Недаром блаженный Ермолке вихры-то натрепал.
— Эх, Оленушка, Оленушка! Да с чего ты, болезная, таково горько кручинишься?.. Такая уж судьба наша женская.
На том свет стоит, милая, чтоб мужу жену колотить. Не при нас заведено, не нами и кончится. Мужнины побои дело обиходное, сыщи-ка
на свете хоть одну жену небитую. Опять же и то сказать: не
бьет муж, значит, не любит жену.
«Верных семьдесят тысяч, не то и побольше, будет мне припену от этой покупки, — размышляет Марко Данилыч. — Дураки же, да какие еще дураки пустобородые зятья Доронина!.. Сколько денег зря упустили, все одно что в печке сожгли. Вот они и торговцы
на новый лад!.. Вот и новые порядки!.. Бить-то вас некому!.. Да пускай их, — у Дунюшки теперь лишних семьдесят тысяч — это главное дело!»
С самого утра дул неустанный осенний ветер, а Василий Борисыч был одет налегке. Сразу насквозь его прохватило. Пошел в подклет погреться и улегся там
на печи старого Пантелея. А
на уме все те же мысли: «Вот положение-то! Куда пойду, куда денусь?.. Был в славе, был в почестях, а пошел в позор и поношение. Прежде все мне угождали, а теперь плюют,
бьют да еще сечь собираются! Ох, искушение!»
— Ах ты, дурафья безумная! — вскрикнул
на нее Патап Максимыч. — Даже рожденья своего не жалеет. У скотов даже этого не бывает, и у них мать детеныша бережет… Не тебе бы, дура, мужа
бить да стегать, ему бы следовало тебе хорошую выволочку задать! Плох, больно плох он у тебя и
на то даже умом не вышел, чтобы жену учить!
Она выла, визжала и причитала, спеша, торопясь, выпуская слова, так что и разобрать нельзя было, о чем-то умоляя, — конечно, о том, чтоб ее перестали бить, потому что ее беспощадно
били на лестнице.
Неточные совпадения
Ляпкин-Тяпкин, судья, человек, прочитавший пять или шесть книг, и потому несколько вольнодумен. Охотник большой
на догадки, и потому каждому слову своему дает вес. Представляющий его должен всегда сохранять в лице своем значительную мину. Говорит басом с продолговатой растяжкой, хрипом и сапом — как старинные часы, которые прежде шипят, а потом уже
бьют.
Городничий (
бьет себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу
на службе; ни один купец, ни подрядчик не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал
на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Запиши всех, кто только ходил
бить челом
на меня, и вот этих больше всего писак, писак, которые закручивали им просьбы.
Слесарша. Милости прошу:
на городничего челом
бью! Пошли ему бог всякое зло! Чтоб ни детям его, ни ему, мошеннику, ни дядьям, ни теткам его ни в чем никакого прибытку не было!
— дворянин учится наукам: его хоть и секут в школе, да за дело, чтоб он знал полезное. А ты что? — начинаешь плутнями, тебя хозяин
бьет за то, что не умеешь обманывать. Еще мальчишка, «Отче наша» не знаешь, а уж обмериваешь; а как разопрет тебе брюхо да набьешь себе карман, так и заважничал! Фу-ты, какая невидаль! Оттого, что ты шестнадцать самоваров выдуешь в день, так оттого и важничаешь? Да я плевать
на твою голову и
на твою важность!