Цитаты со словом «Герасим»
Область
поиска
поиска
Область
поиска
поиска
К полевой работе Герасим тоже не прилагал старанья — люди пашню пахать, а он руками махать, люди на поле жать, а ему бы под межой лежать…
Хочешь, посажу тебя за азбуку?» Герасим согласился, давно припадала ему охота учиться, но не знал, как приняться.
Недели через две Герасим читал уж по складам, через месяц по толкам, часовник живо прочел…
Нефедыч за псалтырь его посадил, и году не минуло, как Герасим уж двадцату кафизму дочитывал.
На пятнадцатом году Герасим совсем скрылся…
Но где ж оно, где это малое стадо? В каких пустынях, в каких вертепах и пропастях земных сияет сие невидимое чуждым людям светило? Не знает Герасим, где оно, но к нему стремятся все помыслы молодого отшельника, и он, нося в сердце надежду быть причтенным когда-нибудь к этому малому стаду, пошел искать его по белу свету.
Из книг и рассказов Нефедыча Герасим подробно знал учение и обрядность почти всех раскольничьих толков и, думая над ними, уразумел, что истинной, правой веры Христовой ни в одном из них нет…
«Как же это так? — рассуждает Герасим.
Так еще в пустынном лесу на глинистых берегах Оки по целым часам рассуждал Герасим, но, сколько ни думал, ответа на свои пытливые вопросы он не находил…
В «странство» Герасим пошел.
Странствовал Герасим по разным странам ни мало ни много пятнадцать годов с половиной.
За учительные беседы еще тогда звали его Златоустом, когда у него еще ус едва пробивался, когда же Герасим возмужал, в какой толк ни перейдет он, в каждом сразу делается наставником, учителем, большаком.
А Герасим везде требы исправлял, везде бывал пастырем и учителем.
Укоряли они его, проклятьями даже осыпали за переходы из веры в веру, но в совести своей Герасим был спокоен: он ищет истинную веру и правую церковь, но, куда ни придет, — ее нет как нет… нигде не находит их.
Переходя из одного толка спасова согласия в другой, переходя потом из одной секты беспоповщины в иную, шесть раз Герасим перекрещивался и переменял имя, а поступая в Бондаревскую секту самокрещенцев, сам себя окрестил в дождевой воде, собранной в купель, устроенную им самим из молодых древесных побегов и обмазанную глиной, вынутой из земли на трех саженях глубины, да не осквернится та купель дыханием везде присущего антихриста, владеющего всем видимым миром, всеми морями, всеми реками и земными источниками…
Слезами крестил себя Герасим, в умилении стоя перед Спасовым образом.
Все из книг узнал и все воочию видел Герасим, обо всем горячий искатель истины сто раз передумал, а правой спасительной веры так-таки и не нашел. Везде заблужденье, всюду антихрист… И запала ему на душу тяжелая дума: «Нет, видно, больше истинной веры, все, видно, растлено прелестью врага Божия. Покинул свой мир Господь вседержитель, предал его во власть сатаны…» И в душевном отчаянье, в злобе и ненависти покинул он странство…
Воротился на родину. Не пешеходом с котомкой за плечами он домой воротился — три подводы с добром в Сосновку привел. Всем было то видимо, а про то, что Герасим был опоясан чéресом и что на гайтане вместе с тельником висел у него на шее туго набитый бумажник, того никто не видел. Много ли зашито серебра и золота в чéресе, много ль ценных бумаг положено в бумажнике, про то знал да ведал один лишь Герасим. И после никто никогда о том не узнал.
Когда Герасим разошелся с последователями «Петрова крещения» и решился прекратить напрасные искания правой веры, захотелось ему возвратиться в покинутый мир.
Погоня за стариной по глухим захолустьям своего рода странство, а к нему Герасим Чубалов очень приобвык, и оно ему, непоседе, очень нравилось.
Одним из таких спасателей неоцененных памятников старины был Герасим Силыч Чубалов.
— Абрамушка! Братан!.. — вскликнул Герасим, и братья горячо обнялись.
— Что за беда случилась с тобою, братан? — спросил после долгого молчания Герасим.
Глядит Герасим на дом родительский: набок скривился, крыша сгнила, заместо стекол в окнах грязные тряпицы, расписанные когда-то красками ставни оторваны, на улице перед воротами травка-муравка растет, значит, ворота не растворяются.
«Нет, видно, ни коней доброезжих, ни коров холмогорских, ни бычков, что родитель, бывало, откармливал» — подумал Герасим.
Взглянув на полунагих и, видимо, голодных детей, Герасим Силыч ощутил в себе новое, до тех пор незнакомое еще ему чувство.
Решаясь заехать в родную деревню, к отцу-матери на побывку, так думал Герасим в своей гордыне: «Отец теперь разжился, и все же нет у него таких капиталов, какие мне нажить довелось в эти пятнадцать годов…
Не то на деле вышло: черствое сердце сурового отреченника от людей и от мира дрогнуло при виде братней нищеты и болезненно заныло жалостью. В напыщенной духовною гордыней душе промелькнуло: «Не напрасно ли я пятнадцать годов провел в странстве? Не лучше ли бы провести эти годы на пользу ближних, не бегая мира, не проклиная сует его?..» И жалким сумасбродством вдруг показалась ему созерцательная жизнь отшельника… С детства ни разу не плакивал Герасим, теперь слезы просочились из глаз.
И с того часа он ровно переродился, стало у него на душе легко и радостно. Тут впервые понял он, что значат слова любимого ученика Христова: «Бог любы есть». «Вот она где истина-то, — подумал Герасим, — вот она где правая-то вера, а в странстве да в отреченье от людей и от мира навряд ли есть спасенье… Вздор один, ложь. А кто отец лжи?.. Дьявол. Он это все выдумал ради обольщенья людей… А они сдуру-то верят ему, врагу Божию!..»
Герасим отказался, но на четвертуху денег дал.
«Мы за тебя, Герасим Силыч, сколько годов подати-то платили?
Дал Герасим на ведро.
Немного погодя, когда Герасим уж в родительском доме сидел, шасть к нему староста.
Когда Герасим вошел в родительский дом и, помолившись семейным иконам, оглянул с детства знакомую избу, его сердце еще больше упало.
В первую пору странства, когда Герасим в среде старообрядцев еще не прославился, сам он иногда голодовал, холодовал и всякую другую нужду терпел, но такой нищеты, как у брата в дому, и во сне он не видывал.
«Вот каким пахарем стал», — подумал Герасим.
— На нет и суда нет, невестушка, — сказал Герасим и тоже печально склонил свою голову.
— Постой, невестушка, постой, родная, — остановил Пелагею Герасим. — Так не годится. У вас на деревне, слышь, кабак завелся, чать, при нем есть и закусочная? — обратился он к брату.
— На-ка тебе, — молвил Герасим, подавая Абраму рублевку. — Сходи да купи харчей, какие найдутся. Пивца бутылочку прихвати, пивцо-то я маленько употребляю, и ты со мной стаканчик выпьешь. На всю бумажку бери, сдачи приносить не моги ни единой копейки. Пряников ребяткам купи, орехов, подсолнухов.
— А ты, Абрамушка, делай не по-своему, а по-моему, — улыбаясь, добродушно ответил Герасим. — Подь-ка, а ты подь поскорее.
— Ну, невестушка, — сказал по уходе брата Герасим, — ты бы теперь мне маленько местечка где-нибудь опростала. Одну-то телегу надо скорей опростать.
— Ладно, — ответил Герасим. — В сенях так в сенях.
И, выйдя из избы, сказал возчикам — сняли бы с одного воза кладь, а в опростанную телегу заложили лошадь. Пока они перетаскивали короба и ящики, Герасим подсел к столу и, вынув из кармана бумагу, стал что-то писать карандашом, порой останавливаясь, будто что припоминая. Кончив писанье, вышел он на двор и, подозвав одного из приехавших с ним, сказал...
— Да, — молвил Герасим. — Не чаял я, Семенушка.
— Нешто побираются? — мрачно насупясь, спросил у Ермолаича Герасим.
Пуще прежнего нахмурился Герасим Силыч, смотрит ровно осенняя ночь.
Да, Герасим Силыч, правда в людях молвится: «Без детей горе, а с детьми вдвое»…
— А ты поезжай, поезжай, Семенушка, — торопил его Герасим.
Наконец-то двинулся в путь. Выйдя из ворот, Герасим, посмотрев вслед Ермолаичу, в избу вошел.
Облокотясь на стол и припав рукою к щеке, тихими слезами плакала Пелагея Филиппьевна, когда, исправивши свои дела, воротился в избу Герасим. Трое большеньких мальчиков молча стояли у печки, в грустном молчанье глядя на грустную мать. Четвертый забился в углу коника за наваленный там всякого рода подранный и поломанный хлам. Младший сынок с двумя крошечными сестренками возился под лавкой. Приукутанный в грязные отрепья, грудной ребенок спал в лубочной вонючей зыбке, подвешенной к оцепу.
Цитаты из русской классики со словом «Герасим»
Синонимы к слову «герасим»
Предложения со словом «герасим»
- О. Герасим выкопал могилу в архиерейском садике против стены алтаря.
- Герасим хохотал, радуясь удачной шутке.
- Герасим снова взялся за ложку и продолжал хлебать щи.
- (все предложения)
Значение слова «Герасим»
Герасим (греч. γεράσμιος) — мужское имя, в переводе с древнегреческого языка — «уважаемый», «чтимый», «старший» (см. герусия). (Википедия)
Отправить комментарий
Значение слова «Герасим»
Герасим (греч. γεράσμιος) — мужское имя, в переводе с древнегреческого языка — «уважаемый», «чтимый», «старший» (см. герусия).
Все значения слова «Герасим»Предложения со словом «герасим»
О. Герасим выкопал могилу в архиерейском садике против стены алтаря.
Герасим хохотал, радуясь удачной шутке.
Герасим снова взялся за ложку и продолжал хлебать щи.
- (все предложения)