Неточные совпадения
Возвращаясь с кладбища, пошел я к острогу. Рабочие выспались и косно брались за работу. В яме с известкой два
парня без толку болтали веселками, работа не спорилась, известка сваривалась в комья. К неумелым подошел
крепкий, коренастый, невысокого роста старик. Хоть и стояли июльские жары, на нем была надета поношенная, крытая синей крашениной шубенка, а на голове меховой малахай.
И точно, вышел я от нее не один, а с новым старцем, тоже мне неизвестным; молодой такой,
крепкий парень. Уехали мы с ним в ночь на переменных. Под утро встречаем мы это тройку, а в санях человек с шесть сидят.
Яков был как-то особенно густо и щеголевато испачкан сажей, говорил громко, и, хотя одежда у него была рваная, казалось, что он богат. Климков смотрел на него с удовольствием, беззлобно вспоминал, как этот
крепкий парень бил его, и в то же время боязливо спрашивал себя:
Неточные совпадения
«Плачет. Плачет», — повторял Клим про себя. Это было неожиданно, непонятно и удивляло его до немоты. Такой восторженный крикун, неутомимый спорщик и мастер смеяться,
крепкий, красивый
парень, похожий на удалого деревенского гармониста, всхлипывает, как женщина, у придорожной канавы, под уродливым деревом, на глазах бесконечно идущих черных людей с папиросками в зубах. Кто-то мохнатый, остановясь на секунду за маленькой нуждой, присмотрелся к Маракуеву и весело крикнул:
«Ничего себе растет паренек, — думал Лодыжкин, — даром что костлявый — вон все ребра видать, а все-таки будет
парень крепкий».
Вошедший солдатик был
парень лет двадцати трех,
крепкого, мускулистого сложения, красивого лица, высокий, стройный, смуглотелый.
Крепкий, белый
парень, кудрявый, с ястребиным носом и серыми, умными глазами на круглом лице, Фома был не похож на мужика, — если бы его хорошо одеть, он сошел бы за купеческого сына из хорошей семьи. Это был человек сумрачный, говорил мало, деловито. Грамотный, он вел счета подрядчика, составлял сметы, умел заставить товарищей работать успешно, но сам работал неохотно.
Ему хотелось уложить все свои думы правильно и неподвижно, чтобы навсегда схоронить под ними тревожное чувство, всё более разраставшееся в груди. Хотелось покоя, тихой жизни, но что-то мешало этому. И, рассматривая сквозь ресницы
крепкую фигуру Максима, он подумал, что, пожалуй, именно этот
парень и есть источник тревоги, что он будит в душе что-то новое, непонятное ещё, но уже — обидное.