Неточные совпадения
— Что моя жизнь! — желчно смеясь,
ответила Фленушка. — Известно какая! Тоска и больше ничего; встанешь, чайку попьешь — за часы пойдешь, пообедаешь — потом к правильным канонам, к вечерне. Ну, вечерком, известно, на супрядки сбегаешь; придешь домой, матушка, как водится, началить зачнет, зачем, дескать, на супрядки ходила; ну, до ужина дело-то так и проволочишь. Поужинаешь и на боковую. И слава те,
Христе, что день прошел.
—
Христос, Царь Небесный, — отступая назад,
отвечала Настя. — Ему обещалась… Я в кельи, тять, иду, иночество приму.
— Ах ты, любезненькой мой!.. Что же нам делать-то? —
отвечал игумен. — Дело наше заглазное. Кто знает, много ль у них золота из пуда выходит?.. Как поверить?.. Что дадут, и за то спаси их
Христос, Царь Небесный… А вот как бы нам с тобой да настоящие промысла завести, да дело-то бы делать не тайком, а с ведома начальства, куда бы много пользы получили… Может статься, не одну бы сотню пудов чистого золота каждый год получали…
— Прости,
Христа ради, —
отвечал отец Михаил. — Признаться, этого мне и на ум не вспадало.
— Спаси тебя
Христос, Софьюшка, —
отвечала игуменья. — Постели-ка ты мне на лежаночке, да потри-ка мне ноги-то березовым маслицем. Ноют что-то. Ну, что, Марьюшка, — ласково обратилась Манефа к головщице, — я тебя не спросила: как ты поживала? Здорова ль была, голубка?
— Воистину
Христос воскресе! —
отвечал Алексей.
— Да вечор Сергей Андреич к себе наказывал побывать… Колышкин Сергей Андреич, —
отвечал Алексей. — Домом-то не опознался ли я, ваше благородие? — прибавил он, униженно кланяясь. — А постучался, вот те
Христос, безо всякого умыслу, единственно по своей крестьянской простоте… Люди мы, значит, небывалые, городских порядков не знаем…
— Кáноны!.. Как не понимать!.. —
ответил Алексей. — Мало ли их у нас, кано́нов-то… Сразу-то всех и келейница не всякая вспомнит… На каждый праздник свой канóн полагается, на Рождество ли
Христово, на Троицу ли, на Успенье ли — всякому празднику свой… А то есть еще канóн за единоумершего, канóн за творящих милостыню… Да мало ли их… Все-то канóны разве одна матушка Манефа по нашим местам знает, и то навряд… куда такую пропасть на памяти держать!.. По книгам их читают…
— Как перед Богом, матушка, —
ответил он. — Что мне? Из-за чего мне клепать на них?.. Мне бы хвалить да защищать их надо; так и делаю везде, а с вами, матушка, я по всей откровенности — душа моя перед вами, как перед Богом, раскрыта. Потому вижу я в вас великую по вере ревность и многие добродетели… Мало теперь, матушка, людей, с кем бы и потужить-то было об этом, с кем бы и поскорбеть о падении благочестия… Вы уж простите меня
Христа ради, что я разговорами своими, кажись, вас припечалил.
— Спаси
Христос, матери; спасибо, девицы… Всех на добром слове благодарю покорно, — с малым поклоном
ответила Таисея, встала и пошла из келарни. Сойдя с крыльца, увидала она молодых людей, что кланялись с Манефиными богомольцами…
1800 лет назад на вопрос этот
Христос ответил, что конец нынешнего века, т. е. языческого устройства мира, наступит тогда, когда (Мф. XXIV, 3—28) увеличатся до последней степени бедствия людей и вместе с тем благая весть царства божия, т. е. возможность нового, ненасильнического устройства жизни, будет проповедана по всей земле.
Христос отвечал на действительность тем, что плакал, улыбался, печалился, гневался, даже тосковал; он не с улыбкой шел навстречу страданиям и не презирал смерти, а молился в саду Гефсиманском, чтобы его миновала чаша сия.
На вопрос о том, как разрешить постоянные между людьми споры о том, чтò добро и чтò зло, учение
Христа отвечает тем, что так как человек не может несомненно определить зло, то он и не должен стараться злом насилия побеждать то, что он считает злом.
Неточные совпадения
— Видел, —
отвечал Голенищев. — Разумеется, он не лишен дарования, но совершенно фальшивое направление. Всё то же Ивановско-Штраусовско-Ренановское отношение к
Христу и религиозной живописи.
— Ну-с, а вы как бы
ответили Понтию Пилату?
Христос не решился сказать: «Аз есмь истина», а вы — вы сказали бы?
— Был я там, — сказал
Христос печально, // А Фома-апостол усмехнулся // И напомнил: — Чай, мы все оттуда. — // Поглядел
Христос во тьму земную // И спросил Угодника Николу: // — Кто это лежит там, у дороги, // Пьяный, что ли, сонный аль убитый? // — Нет, —
ответил Николай Угодник. — // Это просто Васька Калужанин // О хорошей жизни замечтался.
Встарь бывала, как теперь в Турции, патриархальная, династическая любовь между помещиками и дворовыми. Нынче нет больше на Руси усердных слуг, преданных роду и племени своих господ. И это понятно. Помещик не верит в свою власть, не думает, что он будет
отвечать за своих людей на Страшном судилище
Христовом, а пользуется ею из выгоды. Слуга не верит в свою подчиненность и выносит насилие не как кару божию, не как искус, — а просто оттого, что он беззащитен; сила солому ломит.
К. Аксаков с негодованием
отвечал ему тоже стихами, резко клеймя злые нападки и называя «Не нашими» разных славян, во
Христе бозе нашем жандармствующих.