Неточные совпадения
Как Никитишна ни
спорила, сколько ни говорила, что не следует готовить к чаю этого стола, что у хороших людей так не водится, Патап Максимыч настоял на своем, убеждая куму-повариху
тем, что «ведь не губернатор в гости к нему едет, будут люди свои, старозаветные, такие, что перед чайком от настоечки никогда не прочь».
— О чем же
спорили вы да сутырили [Сутырить, сутырничать —
спорить, вздорить, придираться, а также кляузничать. Сутырь — бестолковый
спор.] столько времени? — сказал Патап Максимыч, обращаясь к артели. — Сулил я вам три целковых, об волочках и помина не было, у вас же бы остались. Теперь
те же самые деньги берете. Из-за чего ж мы время-то с вами попусту теряли?
Светло, сухо, тепло было в
тех горницах, а чистота и опрятность такая, что разве только домам Голландии можно было
поспорить со скитскими кельями.
А и
то сказать, Флена Васильевна, разве легко мне у матушки-то жить: чужой-от ведь обед хоть сладок, да не
спор, чужие-то хлеба живут приедчивы.
Наследники, очень довольные ее непритязательностью, хотя и называвшие ее за
то дурой, кредиторы, которым с другого без
споров и скидок вряд ли можно было получить свои деньги, писали к ней ласковые письма, она не отвечала.
— Истину сказали, что Бог милостив, — перебила ее Манефа. — Да мы-то, окаянные, не мало грешны… Стóим ли
того, чтоб он нас миловал?.. Смуты везде,
споры, свары, озлобления! Христианское ль
то дело?.. Хоть бы эту австрийскую квашню взять… Каков человек попал в епископы!.. Стяжатель, благодатью Святого Духа ровно горохом торгует!.. Да еще, вправду ли, нет ли, обносятся слухи, что в душегубстве повинен… За такие ль дела Богу нас миловать?
Между
тем как в келарне шел
спор о черепокожных и плевках, она наполнилась певицами, проведавшими, что учитель их сидит у Виринеи.
— Для че
спорить? — отозвался Алексей. — Чего нам делить-то?
Споры да ссоры — неладное дело. В миру да в ладу не в пример согласнее жить. Зачем
споры? Значит, кто в чем родился,
тот того и держись. Вот и вся недолга. Да и спорить-то не из-за чего. Язык только чесать, толку ведь никакого из
того не выйдет — баловство одно, а больше ничего. Для че
спорить?
И должны были гости покориться воле Патапа Максимыча. Было бы напрасным трудом
спорить с ним. Не родился
тот на свет, кто бы переспорил его.
Но с Патапом Максимычем
спорить не
то что с другим — много надо иметь и ума и уменья, чтоб свое защитить и ему поноровить.
— Артель порочить нельзя, артель
та же братчина, заведенье доброе; там все друг по друге, голова в голову, оттого и работа в артели
спора…
На другой день нанял он особый домик, на краю города, в глухом, немощеном и поросшем травой переулке… На
то было непременное желанье Марьи Гавриловны… Переезжая, потребовала она, чтоб Алексей оставался в гостинице и навещал ее только днем… Поморщился
тот, но
спорить не стал.
И по времени
те, что Софонтьева толка держались, во многих
спорах Онуфриевых одолели, и
тому одолению много послужили мать Фотинья да мать Голиндуха.
Искусно после
того поворотил Василий Борисыч рассуждения матерей на
то, еретики ли беспоповцы, или токмо в душепагубном мудровании пребывают… Пошел
спор по всей келарне. Забыли про Антония, забыли и про московское послание. Больше часа проспорили, во всех книгах справлялись, книг с десяток еще из кладовой притащили, но никак не могли решить, еретики ли нет беспоповцы. А Василий Борисыч сидит себе да помалкивает и чуть-чуть ухмыляется, сам про себя думая: «Вот какую косточку бросил я им».
Идя домой, по улицам, приятно освещенным луною, вдыхая острый, но освежающий воздух, Самгин внутренне усмехался. Он был доволен. Он вспоминал собрания на кулебяках Анфимьевны у Хрисанфа и все, что наблюдалось им до Московского восстания, — вспоминал и видел, как резко изменились
темы споров, интересы, как открыто говорят о том, что раньше замалчивалось.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну да, Добчинский, теперь я вижу, — из чего же ты
споришь? (Кричит в окно.)Скорей, скорей! вы тихо идете. Ну что, где они? А? Да говорите же оттуда — все равно. Что? очень строгий? А? А муж, муж? (Немного отступя от окна, с досадою.)Такой глупый: до
тех пор, пока не войдет в комнату, ничего не расскажет!
Не только не гнушалися // Крестьяне Божьим странником, // А
спорили о
том, // Кто первый приютит его, // Пока их
спорам Ляпушкин // Конца не положил: // «Эй! бабы! выносите-ка // Иконы!» Бабы вынесли;
Оборванные нищие, // Послышав запах пенного, // И
те пришли доказывать, // Как счастливы они: // — Нас у порога лавочник // Встречает подаянием, // А в дом войдем, так из дому // Проводят до ворот… // Чуть запоем мы песенку, // Бежит к окну хозяюшка // С краюхою, с ножом, // А мы-то заливаемся: // «Давать давай — весь каравай, // Не мнется и не крошится, // Тебе скорей, а нам
спорей…»
(В
те времена хорошие // В России дома не было, // Ни школы, где б не
спорили // О русском мужике.)
Пред каждою иконою // Иона падал ниц: // «Не
спорьте! дело Божие, // Котора взглянет ласковей, // За
тою и пойду!» // И часто за беднейшею // Иконой шел Ионушка // В беднейшую избу.