Неточные совпадения
— То-то и есть, —
сказал Иван Григорьич. — Ровня, что ли? Охота ей за старика на
детей идти.
— Молитесь Богу,
дети! —
сказал им Иван Григорьич. — Кладите земные поклоны, творите молитву за мной: «Сохрани, Господи, и помилуй рабу твою, девицу Агриппину! Воздай ей за добро добром, Владыко многомилостивый!»
— Вот вам отцовский наказ, — молвил
детям Иван Григорьич, — по утрам и на сон грядущий каждый день молитесь за здравье рабы Божьей Агриппины. Слышите? И Маша чтобы молилась. Ну, да я сам ей
скажу.
Толстый, дородный, цветущий здоровьем и житейским довольством, Сергей Андреич сидел, развалившись в широких, покойных креслах, читая письма пароходных приказчиков, когда
сказали ему о приходе Чапурина. Бросив недочитанные письма, резвым
ребенком толстяк кинулся навстречу дорогому гостю. Звонко, радостно целуя Патапа Максимыча, кричал он на весь дом...
Молчит Чапурин. Хмурится, кусает нижнюю губу и слегка почесывает затылок. Начинает понимать, что проходимцы его обошли, что он, стыдно
сказать, ровно малый
ребенок поверил россказням паломника… Но как сознаться?.. Друг-приятель — Колышкин, и тому как
сказать, что плуты старого воробья на кривых объехали? Не три тысячи, тридцать бы в печку кинул, только б не сознаться, как его ровно Филю в лапти обули.
— Это ты умно
сказал!.. Обмолвился, должно быть, — проговорил Макар Тихоныч, выпив стакан холодного квасу и погладив седую бороду. — Один сын, говоришь, да дочь, только всего и
детей?
— Нет, матушка, —
сказала Марья Гавриловна, отнимая платок от глаз, — нет… Мало разве родителей, что из расчетов аль в угоду богатому, сильному человеку своих
детей приводят на заклание?.. Счастье отнимают, в пагубу кидают их?
— Не бывает разве, что отец по своенравию на всю жизнь губит
детей своих? — продолжала, как полотно побелевшая, Марья Гавриловна, стоя перед Манефой и опираясь рукою на стол. — Найдет, примером
сказать, девушка человека по сердцу, хорошего, доброго, а родителю забредет в голову выдать ее за нужного ему человека, и начнется тиранство… девка в воду, парень в петлю… А родитель руками разводит да говорит: «Судьба такая! Богу так угодно».
— Да что ж ты полагаешь? — сгорая любопытством, спрашивала Таифа. —
Скажи, Пантелеюшка… Сколько лет меня знаешь?.. Без пути лишних слов болтать не охотница, всякая тайна у меня в груди, как огонь в кремне, скрыта. Опять же и сама я Патапа Максимыча, как родного, люблю, а уж дочек его, так и
сказать не умею, как люблю, ровно бы мои
дети были.
— Мало ли что старики смолоду творят, а
детям не велят?.. —
сказал Алексей. — То, золотая моя, дело было давнишнее, дело позабытое… Случись-ка что — вспомнит разве он про себя с Аксиньей Захаровной?..
Не утай,
скажи,
дитя мое рóдное…
— Очень он убивается, —
сказала Марья Гавриловна, — смотреть даже жалость. Ровно малое
дитя плачет — разливается. Ничего, говорит, мне не надо теперь, никакое дело на ум нейдет…
— Да что у тебя дома-то?.. Малы
дети, что ли, плачут? Отчего не погостить?.. Не попусту живешь… Поживи, потрудись, умирения ради покоя христианского, —
сказала Манефа.
— Стары матери мне сказывали, что была ты у отца с матерью
дитя любимое, балованное, что до иночества была ты развеселая — что на уме у тебя только песни да игры бывали… Видно, и я в тебя, матушка, — усмехнувшись,
сказала Фленушка.
— Известно с какой!.. — с важностью ответил дядя Елистрат. — Со стерлядью да со свежей осетриной… Да чтоб стерлядь-то живая была, не снулая — слышишь?.. А для верности подь-ко сюда, земляк, —
сказал он, обращаясь к Алексею, — выберем сами стерлядку-то, да пометим ее, чтоб эти собачьи
дети надуть нас не вздумали.
— Захотели б вы, матушка, все могли бы обделать, —
сказал Василий Борисыч. — Они вас во всем слушаются. Это малому даже
ребенку видно. Приняли же совет ваш. Что вы
сказали, то и уложили.
— Прекрасная барыня, — отвечал мальчишка, — ехала она в карете в шесть лошадей, с тремя маленькими барчатами и с кормилицей, и с черной моською; и как ей сказали, что старый смотритель умер, так она заплакала и
сказала детям: «Сидите смирно, а я схожу на кладбище». А я было вызвался довести ее. А барыня сказала: «Я сама дорогу знаю». И дала мне пятак серебром — такая добрая барыня!..
«Тут, — писал племянник, — больной начал бредить, лицо его приняло задумчивое выражение последних минут жизни; он велел себя приподнять и, открывши светлые глаза, хотел что-то
сказать детям, но язык не повиновался. Он улыбнулся им, и седая голова его упала на грудь. Мы схоронили его на нашем сельском кладбище между органистом и кистером».
Неточные совпадения
«А что? ему, чай, холодно, — //
Сказал сурово Провушка, — // В железном-то тазу?» // И в руки взять ребеночка // Хотел.
Дитя заплакало. // А мать кричит: — Не тронь его! // Не видишь? Он катается! // Ну, ну! пошел! Колясочка // Ведь это у него!..
Г-жа Простакова. Правда твоя, Адам Адамыч; да что ты станешь делать?
Ребенок, не выучась, поезжай-ка в тот же Петербург;
скажут, дурак. Умниц-то ныне завелось много. Их-то я боюсь.
Г-жа Простакова (Тришке). А ты, скот, подойди поближе. Не говорила ль я тебе, воровская харя, чтоб ты кафтан пустил шире.
Дитя, первое, растет; другое,
дитя и без узкого кафтана деликатного сложения.
Скажи, болван, чем ты оправдаешься?
— Дайте мне его, —
сказала она, услыхав писк
ребенка. — Дайте, Лизавета Петровна, и он посмотрит.
— Уж прикажите за братом послать, —
сказала она, — всё он изготовит обед; а то, по вчерашнему, до шести часов
дети не евши.