Неточные совпадения
— Ведь не ты же, тятя,
первый зачал, — продолжала Настя. — Не станешь же ты у богатых купцов своим дочерям женихов вымаливать. Не такой ты
человек, дочерей не продашь.
И благословение Божие почило на добром
человеке и на всем доме его: в семь лет, что прожила Груня под покровом его, седмерицею достаток его увеличился, из зажиточного крестьянина стал он
первым богачом по всему Заволжью.
Не успели Скорняковы по
первой чашке чая выпить, как новые гости приехали: купец из города, Самсон Михайлыч Дюков, да пожилой
человек в черном кафтане с мелкими пуговками и узеньким стоячим воротником, — кафтан, какой обыкновенно носят рогожские, отправляясь к службе в часовню.
А там в
первые три года свежаков [Новый, недавний пришелец.] с островов на берег великого озера не пускают, пока не уверятся, что не сбежит тот
человек во матушку во Россию.
В гостях на свадьбе аль на крестинах, в праздники тоже храмовые, у
людей первым делом брага да сусло… а там горшки с табаком гостям на стол — горшок молотого, да горшок крошеного…
В
первые десятилетия существования раскола от «Никоновых новшеств» бегали не одни крестьяне и посадские
люди, не одни простые монахи и сельские попы.
Уходили и
люди знатных родов, из духовенства даже один архиерей сбежал в леса [Александр,
первый епископ вятский, бежал в 1674 году в Вычегодские леса.].
— Эх, други мои любезные, — молвит на то Гаврила Маркелыч. — Что за невидаль ваша
первая гильдия? Мы
люди серые, нам, пожалуй, она не под стать… Говорите вы про мой капитал, так чужая мошна темна, и денег моих никто не считал. Может статься, капиталу-то у меня и много поменьше того, как вы рассуждаете. Да и какой мне припен в
первой гильдии сидеть? Кораблей за море не отправлять, сына в рекруты все едино не возьмут, коль и по третьей запишемся, из-за чего же я стану лишние хлопоты на себя принимать?
— Помнишь, как в
первый раз мы встречали с тобой великий Христов праздник?.. Такая же ночь была, так же звезды сияли… Небеса веселились, земля радовалась,
люди праздновали… А мы с тобой в слезах у гробика стояли…
— Такого старца видно с
первого разу, — решил Патап Максимыч. — Душа
человек — одно слово… И хозяин домовитый и жизни хорошей
человек!.. Нет, Сергей Андреич, я ведь тоже не
первый год на свете живу —
людей различать могу.
Не чаял Алексей так дешево разделаться… С
первых слов Патапа Максимыча понял он, что Настя в могилу тайны не унесла… Захолонуло сердце, смертный страх обуял его: «Вот он, вот час моей погибели от сего
человека!..» — думалось ему, и с трепетом ждал, что вещий сон станет явью.
Долго толковала Марья Гавриловна с Патапом Максимычем. Обещал он на
первое время свести ее с кладчиками, приискать капитанов, лоцманов и водоливов, но указать
человека, кому бы можно было поручить дело, отказался.
Выходил от начальства строгий-престрогий указ: отдавать с каждой волости по стольку-то
человек в «грамоту». Сельских школ тогда еще не было, оттого и велено было ребятишек в губернский город везти. Там заводилось
первое в ту пору удельное училище.
— По гривне с души, — сказал он. — По иным деревням у меня пятак положóн, а вы
люди свои: с вас и гривна не обидна. Надо бы побольше, да уж так и быть, хлеб-соль вашу поминаючи, больше гривны на
первый раз не приму.
С
первого взгляда он насквозь узнал Патапа Максимыча, понял, что это за
человек, и разом сумел к нему подладиться.
— Да, — подтвердил Василий Борисыч. — Все трудом да потом
люди от земли взяли…
Первая заповедь от Господа дана была
человеку: «В поте лица снéси хлеб твой»… И вот каково благ, каково премудр Отец-от Небесный: во гневе на Адама то слово сказал, а сколь добра от того гневного слова
людям пришло… И наказуя, милует род человеческий!..
— Волка бояться — от белки бежать, — сказал Патап Максимыч. — Не ты
первый, не ты будешь и последний… Знаешь пословицу: «Смелому горох хлебать, робкому пустых щей не видать»? Бояться надо отпетому дураку да непостоянному
человеку, а ты не из таковских. У тебя дело из рук не вывалится… Вот хоть бы вечор про Коновалова помянул… Что б тебе, делом занявшись, другим Коноваловым стать?.. Сколько б тысяч народу за тебя день и ночь Богу молили!..
Не дай ей Бог познать третью любовь. Бывает, что женщина на переходе от зрелого возраста к старости полюбит молодого. Тогда закипает в ней страсть безумная, нет на свете ничего мучительней, ничего неистовей страсти той… Не сердечная тоска идет с ней об руку, а лютая ненависть, черная злоба ко всему на свете, особливо к красивым и молодым женщинам… Говорят:
первая любовь óт Бога, другая от
людей, а третья от ангела, что с рожками да с хвостиками пишут.
— Золото
человек, опора древлему благочестию,
первый начетчик, рогожский посланник по всем городам.
— Что правда, то правда, — молвил Патап Максимыч. — Счастья Бог ей не пошлет… И теперь муженек-от чуть не половину именья на себя переписал, остальным распоряжается, не спросясь ее… Горька была доля Марьи Гавриловны за
первым мужем, от нового, пожалуй, хуже достанется. Тот по крайности богатство ей дал, а этот, году не пройдет, оберет ее до ниточки… И ништо!.. Вздоров не делай!.. Сама виновата!.. Сама себя раба бьет, коль не чисто жнет. А из него вышел самый негодящий
человек.
Неточные совпадения
Стародум. Надлежало образумиться. Не умел я остеречься от
первых движений раздраженного моего любочестия. Горячность не допустила меня тогда рассудить, что прямо любочестивый
человек ревнует к делам, а не к чинам; что чины нередко выпрашиваются, а истинное почтение необходимо заслуживается; что гораздо честнее быть без вины обойдену, нежели без заслуг пожаловану.
Дворянин, например, считал бы за
первое бесчестие не делать ничего, когда есть ему столько дела: есть
люди, которым помогать; есть отечество, которому служить.
Стародум. А! Сколь великой душе надобно быть в государе, чтоб стать на стезю истины и никогда с нее не совращаться! Сколько сетей расставлено к уловлению души
человека, имеющего в руках своих судьбу себе подобных! И во-первых, толпа скаредных льстецов…
Правдин. Мне поручено взять под опеку дом и деревни при
первом бешенстве, от которого могли бы пострадать подвластные ей
люди.
Люди стонали только в
первую минуту, когда без памяти бежали к месту пожара.