Неточные совпадения
— Ради милого и без венца нашей сестре
не жаль себя потерять! — сказала Фленушка. —
Не тужи…
Не удастся свадьба «честью», «уходом» ее справим… Будь спокоен, я за дело берусь, значит, будет верно… Вот подожди, придет лето: бежим и окрутим тебя с Настасьей… У нее положено, коль
не за тебя, ни за кого нейти… И жених приедет во двор, да поворотит оглобли, как несолоно хлебал…
Не вешай головы, молодец, наше от нас
не уйдет!
Хоть
не удалось с ней слова перемолвить Михайле Данилычу, хоть Настя целый вечер глядела на него неласково, но величавая, гордая красота ее сильно ударила по сердцу щеголеватого купчика.
Бежать
не удалось… Патап Максимыч помешал… Надо жить под одной кровлею с ним… И Фленушка тут же… Бедная, бедная!.. Чует ли твое сердечушко, что возле тебя отец родной!
Несметное множество этих куликов, — от горбоносого кроншнепа до желтобрового песчаника, — бродит, бегает и шмыгает по чарусе, но никакому охотнику никогда
не удавалось достать их.
Так и спят в дыму прокопченные насквозь бедняги, да и тут
не всегда
удается им отделаться от мелких несносных мучителей…
Откушал Патап Максимыч икорки да балычка, селедок переславских, елабужской белорыбицы. Вкусно — нахвалиться
не может, а игумен рад-радехонек, что
удалось почествовать гостя дорогого. Дюков долго глядел на толстое звено балыка, крепился, взглядывая на паломника, — прорвало-таки, забыл Великий пост, согрешил — оскоромился. Врагу действующу, согрешили и старцы честные. Первым согрешил сам игумен, глядя на него — Михей со Спиридонием. Паломник укрепился,
не осквернил уст своих рыбным ядением.
Очень хотелось ей недельку-другую еще погостить в Осиповке, да
не удалось.
— И впредь обижена
не будешь, — молвила Фленушка. —
Удалось бы только нам дельце наше состряпать, будут у тебя и шелковы сарафаны.
— А ведь тебе, дураку,
не удастся этак с алтыном под полтину подъехать! — хвалился Макар Тихоныч.
В стряпущей тоже все
удалось: пироги
не подгорели, юха курячья с шафраном сварилась на удивленье, солонина с гусиными полотками под чабром вышла отличная, а индюшку рассольную да рябчиков под лимоны и кума Никитишна
не лучше бы, пожалуй, сготовила.
Так и
не удалось Патапу Максимычу договорить с Алексеем.
Патап Максимыч махнул рукой и, чувствуя, что
не в силах долее сдерживать рыданий, спешно
удалился. Шатаясь, как тень, прошел он в огород и там в дальнем уголке ринулся на свежую, только что поднявшуюся травку. Долго раздавались по огороду отчаянные его вопли, сердечные стоны и громкие рыданья…
— Когда настал французский год, дивный отец,
не стерпя зрети озлоблений иноплеменных,
удалился.
— Что ж рассказать-то? Старость, дряхлость пришла, стало
не под силу в пустыне жить. К нам в обитель пришел, пятнадцать зим у нас пребывал. На летнее время, с Пасхи до Покрова, иной год и до Казанской, в леса
удалялся, а где там подвизался, никто
не ведал. Безмолвие на себя возложил, в последние десять лет никто от него слова
не слыхивал. И на правиле стоя в молчании, когда молился, губами даже
не шевелил.
— Что ноне этих шатунов развелось,
не приведи Господи!.. — молвил старик, когда Варсонофий
удалился. — И
не боятся ведь — смелость-то какая!
Удалось беспутному склонить дерево
не по плечу…
Хитры были, догадливы келейные матери. В те самые дни, как народ справлял братчины, они завели по обителям годовые праздники. После торжественной службы стали угощать званых и незваных, гости охотно сходились праздновать на даровщину. То же пиво, то же вино, та же брага сыченая, те же ватрушки, пироги и сочовки, и все даровое. Молёного барашка нет, а зато рыбы — ешь
не хочу. А рыба такая, что серому люду
не всегда
удается и поглядеть на такую… Годы за годами — братчин по Керженцу
не стало.
Все в один голос согласились с Манефой, и все славили мудрое ее решение… Василий Борисыч недоволен остался… И то было ему обидно, что посольство
не удалось, и то, что
не поверили ему нá слово о крещении в греках.
Наезжие отцы, матери, отстояв часы и отпев молебный канон двенадцати апостолам [На другой день Петрова дня, 30 июня, празднуется двенадцати апостолам.], плотно на дорожку пообедали и потом каждый к своим местам отправились. Остались в Комарове Юдифа улангерская да мать Маргарита оленевская со своими девицами. Хотели до третьего дня погостить у Манефы, да Маргарите того
не удалось.
Через час из обители Бояркиных, на тамошних лошадях поехала Устинья Московка. Как ни старалась она хоть на минуточку свидеться с Васильем Борисычем —
не удалось.
Не всякому, друг любезный, такое дерево
удается склонить!..
Обошел он знакомую обитель по всем закоулкам, на окна больше посматривал,
не увидит ли где ненаглядную Дуню Смолокурову.
Не удастся ль хоть глазком на нее взглянуть. Но никого, кроме Марьи головщицы,
не встретил. Говорит ей Василий Борисыч...
Покамест Чапурин с женой перебранивался, Василий Борисыч молча глядел на Парашу… «Голубушка Дуня, как сон, улетела, — думал он сам про себя. —
Не удалось и подступиться к ней… И Груня уехала — разорят Оленево, прости-прощай блинки горяченькие!.. И Устинью в Казань по воде унесло… Одна Прасковья… Аль уж остаться денька на четыре?.. Аль уж проститься с ней хорошенько?.. Она же сегодня пригожая!.. Что ж?.. Что раз, что десять, один ответ».
Разве ину пору можно такого доносцем пугнуть, устроил-де в доме публичну моленну, совращает-де в раскол православных, но это
не всегда
удается.
— Без нашего брата тут нельзя… — отвечал Федор. — Потому, ускакать надо. Мне вот у тебя на двадцатой свадьбе доведется быть… Завсегда
удавалось, раз только
не успели угнать. И колотили же нас тогда… ой-ой! Три недели валялся, насилу отдох. До сих пор знатко осталось, — промолвил он, показывая на широкий рубец на правой скуле… — Отбили, ареды!..
Неточные совпадения
Стародум(к Правдину). Чтоб оградить ее жизнь от недостатку в нужном, решился я
удалиться на несколько лет в ту землю, где достают деньги,
не променивая их на совесть, без подлой выслуги,
не грабя отечества; где требуют денег от самой земли, которая поправосуднее людей, лицеприятия
не знает, а платит одни труды верно и щедро.
Софья. Все мое старание употреблю заслужить доброе мнение людей достойных. Да как мне избежать, чтоб те, которые увидят, как от них я
удаляюсь,
не стали на меня злобиться?
Не можно ль, дядюшка, найти такое средство, чтоб мне никто на свете зла
не пожелал?
Г-жа Простакова. Милость Божия к нам, что
удалось. Ничего так
не желаю, как отеческой его милости к Митрофанушке. Софьюшка, душа моя!
не изволишь ли посмотреть дядюшкиной комнаты?
Пытались было зажечь клоповный завод, но в действиях осаждающих было мало единомыслия, так как никто
не хотел взять на себя обязанность руководить ими, — и попытка
не удалась.
Однако ж она согласилась, и они
удалились в один из тех очаровательных приютов, которые со времен Микаладзе устраивались для градоначальников во всех мало-мальски порядочных домах города Глупова. Что происходило между ними — это для всех осталось тайною; но он вышел из приюта расстроенный и с заплаканными глазами. Внутреннее слово подействовало так сильно, что он даже
не удостоил танцующих взглядом и прямо отправился домой.