Неточные совпадения
Долго ждал он возвращения Тани. Сердце так и замирало, так и колотилось
в груди,
в ушах звенело,
в голове мутилось… Сам не свой стоял Алексей… Сроду не бывало с ним этого.
Жалко ему стало ту, за которую так недавно с радостью сложил бы
голову…
Мутится в уме, двоятся мысли… То покойница вспоминается, то Марья Гавриловна на память идет.
— О судьбе твоей все думаю… Недолго мне, Фленушка, на свете жить. Помру, что будет с тобой?.. Душа
мутится, дух замирает, только об этом подумаю. Всякий тебя обидит, никакой у тебя заступы не будет… Горько будет тебе
в злобе мира, во всех суетах его… — Так, взволнованным голосом, склонив
голову на плечо Фленушки, говорила Манефа.
Пластом лежит на голой земле. Двинуться с места не может, голосу не в силах подать, лежит один-одинехонек, припекаемый полуденными лучами осеннего солнца. Ни на горе, ни под горой никого нет, стая галок с громким криком носится в высоте над головой миллионщика. Лежит гордый, своенравный богач беспомощен, лежит, всеми покинутый, и слова не может промолвить. Тускнеет у него в очах,
мутится в голове, ни рукой, ни ногой шевельнуть не может. Забытье нашло на него…
Александра Михайловна стала раздеваться. Еще сильнее пахло удушливою вонью, от нее
мутилось в голове. Александра Михайловна отвернула одеяло, осторожно сдвинула к стене вытянувшуюся ногу папиросницы и легла. Она лежала и с тоскою чувствовала, что долго не заснет. От папиросницы пахло селедкою и застарелым, грязным потом; по зудящему телу ползали клопы, и в смутной полудремоте Александре Михайловне казалось — кто-то тяжелый, липкий наваливается на нее, и давит грудь, и дышит в рот спертою вонью.
Неточные совпадения
Глаза его горели лихорадочным огнем. Он почти начинал бредить; беспокойная улыбка бродила на его губах. Сквозь возбужденное состояние духа уже проглядывало страшное бессилие. Соня поняла, как он
мучается. У ней тоже
голова начинала кружиться. И странно он так говорил: как будто и понятно что-то, но… «но как же! Как же! О господи!» И она ломала руки
в отчаянии.
Сморщив пятнистое лицо, покачиваясь, дергая
головою, Лютов стал похож на человека, который, сидя
в кабинете дантиста,
мучается зубной болью.
Из недели
в неделю, изо дня
в день тянулась она из сил,
мучилась, перебивалась, продала шаль, послала продать парадное платье и осталась
в ситцевом ежедневном наряде: с
голыми локтями, и по воскресеньям прикрывала шею старой затасканной косынкой.
Она
мучилась и задумывалась, как она выйдет из этого положения, и не видала никакой цели, конца. Впереди был только страх его разочарования и вечной разлуки. Иногда приходило ей
в голову открыть ему все, чтоб кончить разом и свою и его борьбу, да дух захватывало, лишь только она задумает это. Ей было стыдно, больно.
Он знал это и потому, предчувствуя что-нибудь смешное, брал мало-помалу свои меры: вынимал носовой платок, смотрел на часы, застегивал фрак, закрывал обеими руками лицо и, когда наступал кризис, — вставал, оборачивался к стене, упирался
в нее и
мучился полчаса и больше, потом, усталый от пароксизма, красный, обтирая пот с плешивой
головы, он садился, но еще долго потом его схватывало.