Неточные совпадения
Патап Максимыч в губернский город собрался. Это было не очень далеко от Осиповки: верст шестьдесят. С дороги своротил он в сторону, в деревню Ключово. Там
жила сватья его и крестная мать Насти, Дарья Никитишна, знаменитая по всему
краю повариха. Бойкая, проворная, всегда веселая, никогда ничем не возмутимая, доживала она свой век в хорошеньком, чистеньком домике,
на самом
краю деревушки.
Поставила Никитишна домик о
край деревни, обзавелась хозяйством, отыскала где-то троюродную племянницу, взяла ее вместо дочери, вспоила, вскормила, замуж выдала, зятя в дом приняла и
живет теперь себе, не налюбуется
на маленьких внучат, привязанных к бабушке больше, чем к родной матери.
Цирельман и его жена Этля — старая не по летам женщина, изможденная горем и голодной, бродячей жизнью — были бездетны. Они
жили на краю местечка, снимая угол у вдовы сапожника, которая, в свою очередь, нанимала за два рубля целую комнату, переделанную из яичного склада. В огромной и пустой, как сарай, комнате, вымазанной голубой известкой, стояли прямо на земляном полу не отгороженные никакими занавесками две кровати: у одной стены помещалась вдова с четырехлетней девочкой, а у другой — Цирельман с женой.
Матушка высмотрела ее в Заболотье, где она, в качестве бобылки,
жила на краю села, существуя ничтожной торговлишкой на площади в базарные дни.
Неточные совпадения
Аксиньюшка
жила на самом
краю города, в какой-то землянке, которая скорее похожа была
на кротовью нору, нежели
на человеческое жилище.
— С правдой мне
жить везде хорошо! — сказал он, — ежели мое дело справедливое, так ссылай ты меня хоть
на край света, — мне и там с правдой будет хорошо!
Никто не думал, глядя
на его белые с напухшими
жилами руки, так нежно длинными пальцами ощупывавшие оба
края лежавшего пред ним листа белой бумаги, и
на его с выражением усталости
на бок склоненную голову, что сейчас из его уст выльются такие речи, которые произведут страшную бурю, заставят членов кричать, перебивая друг друга, и председателя требовать соблюдения порядка.
М. Венюков, путешествовавший в Уссурийском
крае в 1857 году, говорит, что тогда
на реке Бикин китайцев не было вовсе, а
жили только одни удэгейцы (он называет их орочонами).
Тазы
на Такеме те же, что и в Южно-Уссурийском
крае, только менее подвергшиеся влиянию китайцев.
Жили они в фанзах, умели делать лодки и лыжи, летом занимались земледелием, а зимой соболеванием. Говорили они по-китайски, а по-удэгейски знали только счет да отдельные слова. Китайцы
на Такеме были полными хозяевами реки; туземцы забиты и, как везде, находились в неоплатных долгах.