Неточные совпадения
— Как отцу сказано, так и сделаем, — «уходом», — отвечала Фленушка. — Это уж моих
рук дело, слушайся только меня да не мешай. Ты вот что делай: приедет жених, не прячься, не бегай, говори с ним, как водится, да словечко как-нибудь и вверни, что я, мол, в скитах выросла,
из детства, мол, желание возымела Богу послужить, черну рясу надеть… А потом просись у отца на лето к нам в обитель гостить, не то матушку Манефу упроси, чтоб она оставила у вас меня. Это еще лучше
будет.
— Не слыхал?.. — с лукавой усмешкой спросил паломник. — А
из чего это у тебя сделано? — спросил он Патапа Максимыча, взявши его за
руку, на которой для праздника надеты
были два дорогих перстня.
Ты сыщешь, а богатый золотопромышленник из-под носу его у тебя выхватит, к своим
рукам приберет, а тебя
из тайги-то взашей, чтоб и духа твоего там не
было.
Переглядев бумажки, игумен заговорил
было с паломником, назвал его и любезненьким и касатиком; но «касатик», не поднимая головы, махнул
рукой, и среброкудрый Михаил побрел
из кельи на цыпочках, а в сенях строго-настрого наказал отцу Спиридонию самому не входить и никого не пускать в гостиную келью, не помешать бы Якиму Прохорычу.
Тот добрый человек
был Патап Максимыч Чапурин. Спознал он Сергея Андреича, видит — человек хороший, добрый, да хоть ретив и умен — а взялся не за свое дело, оттого оно у него не клеится и вон
из рук валится. Жалко стало ему бессчастного Колышкина, и вывел он его
из темной трущобы на широкую дорогу.
— Невдомек! — почесывая затылок, молвил Патап Максимыч. — Эка в самом деле!.. Да нет, постой, погоди, зря с толку меня не сшибай… — спохватился он. — На Ветлуге говорили, что этот песок не справское золото;
из него, дескать, надо еще через огонь топить настоящее-то золото… Такие люди в Москве, слышь,
есть. А неумелыми
руками зачнешь тот песок перекалывать, одна гарь останется… Я и гари той добыл, — прибавил Патап Максимыч, подавая Колышкину взятую у Силантья изгарь.
Свадьбу сыграли. Перед тем Макар Тихоныч послал сына в Урюпинскую на ярмарку, Маша так и не свиделась с ним. Старый приказчик, приставленный Масляниковым к сыну, с Урюпинской повез его в Тифлис, оттоль на Крещенскую в Харьков,
из Харькова в Ирбит,
из Ирбита в Симбирск на Сборную. Так дело и протянулось до Пасхи. На возвратном пути Евграф Макарыч где-то захворал и помер. Болтали, будто
руки на себя наложил, болтали, что опился с горя. Бог его знает, как на самом деле
было.
В заднем углу стон раздался. Оглянулся Патап Максимыч — а там с лестовкой в
руках стоит на молитве Микешка Волк. Слезы ручьями текут по багровому лицу его. С того дня как заболела Настя, перестал он
пить и, забившись в уголок моленной, почти не выходил
из нее.
Рано утром пошел он по токарням и красильням. В продолжение Настиной болезни Патапу Максимычу
было не до горянщины, присмотра за рабочими не
было. Оттого и работа пошла
из рук вон. Распорядился Алексей как следует, и все закипело. Пробыл в заведениях чуть не до полудня и пошел к Патапу Максимычу. Тот в своей горнице
был.
«Эх, как бы эта гора
была да золотая, — думал он сам про себя, глядя на кручу [Отвесная, стоймя стоящая гора.], поднимавшуюся перед его окнами, — раскопал бы ее своими
руками, вынул бы
из земли несметное богатство, зажил бы всем на славу и удивленье!..
— Теперича, Михайло Васильич, — продолжал Морковкин, — Трифон Лохматый нову токарню ставит, не в пример лучше прежней, и пару коней купил — лошади доброезжие, не малых денег стоят, опять же
из пожитков, что
было покрадено, живой
рукой справляет.
— Волка бояться — от белки бежать, — сказал Патап Максимыч. — Не ты первый, не ты
будешь и последний… Знаешь пословицу: «Смелому горох хлебать, робкому пустых щей не видать»? Бояться надо отпетому дураку да непостоянному человеку, а ты не
из таковских. У тебя дело
из рук не вывалится… Вот хоть бы вечор про Коновалова помянул… Что б тебе, делом занявшись, другим Коноваловым стать?.. Сколько б тысяч народу за тебя день и ночь Богу молили!..
Было уж поздно, не пожелала игуменья говорить ни с кем
из встречных ее стариц. Всех отослала до утра. Хотела ей что-то сказать мать Виринея, но Манефа махнула
рукой, примолвив: «После, после». И Виринея покорно пошла в келарню.
С помощью маклера Алексей Трифоныч живой
рукой переписал «Соболя» на свое имя, но в купцы записаться тотчас
было нельзя. Надо
было для того получить увольнение
из удела, а в этом голова Михайло Васильевич не властен, придется дело вести до Петербурга. Внес, впрочем, гильдию и стал крестьянином, торгующим по свидетельству первого рода… Не купец, а почти что то же.
— А забыл, что в Печерском патерике про него пишется? Про сей самый цветок, именуемый «лепок»? Это он самый «лепок» и
есть, — говорила мать Аркадия. — Видишь, к пальцам прилип!.. Вымой руки-то скорей, вымой… Хоть
из колдобинки зачерпни водицы, вымой только скорее.
— Очень рад вашему знакомству, — сказал Василий Борисыч, подавая
руку Смолокурову. — Сами-то вы
из здешних местов
будете?.. С Ветлуги?
— Сама знаешь чего!.. Не впервой говорить!.. — молящим голосом сказал Самоквасов. — Иссушила ты меня, Фленушка!.. Жизни стал не рад!.. Чего тебе еще?.. Теперь же и колода у меня свалилась — прадед покончился, — теперь у меня свой капитал;
из дядиных
рук больше не
буду смотреть… Согласись же? Фленушка!.. Дорогая моя!.. Ненаглядное мое солнышко!..
Есть того оленя людям на моляне, поминать отходящего бога на пиру, на братчине, на братчине на петровщине [
Есть поверье, что в лета стародавние ежегодно на Петров день выходил
из лесу олень и сам давался в
руки людям на разговенье.
Славна
была мать Манефа, надо всеми игуменьями высилась, но лишь только возвестили ей о приезде Августы, тотчас
из кельи вон и, сойдя с крыльца, своими
руками помогла старице выйти
из повозки.
И, поцеловав
руку Манефы, тихо пошла вон
из кельи. Молча глядела игуменья на уходившую Фленушку, и когда через несколько минут в келью вошла Юдифа, величавое лицо Манефы
было бесстрастно. Душевного волнения ни малейших следов на нем не осталось.
Неточные совпадения
Стародум. Любезная Софья! Я узнал в Москве, что ты живешь здесь против воли. Мне на свете шестьдесят лет. Случалось
быть часто раздраженным, ино-гда
быть собой довольным. Ничто так не терзало мое сердце, как невинность в сетях коварства. Никогда не бывал я так собой доволен, как если случалось
из рук вырвать добычь от порока.
На минуту Боголепов призадумался, как будто ему еще нужно
было старый хмель
из головы вышибить. Но это
было раздумье мгновенное. Вслед за тем он торопливо вынул
из чернильницы перо, обсосал его, сплюнул, вцепился левой
рукою в правую и начал строчить:
Выслушав такой уклончивый ответ, помощник градоначальника стал в тупик. Ему предстояло одно
из двух: или немедленно рапортовать о случившемся по начальству и между тем начать под
рукой следствие, или же некоторое время молчать и выжидать, что
будет. Ввиду таких затруднений он избрал средний путь, то
есть приступил к дознанию, и в то же время всем и каждому наказал хранить по этому предмету глубочайшую тайну, дабы не волновать народ и не поселить в нем несбыточных мечтаний.
Ходили по
рукам полемические сочинения, в которых объяснялось, что горчица
есть былие, выросшее
из тела девки-блудницы, прозванной за свое распутство горькою — оттого-де и пошла в мир «горчица».
Сняв венцы с голов их, священник прочел последнюю молитву и поздравил молодых. Левин взглянул на Кити, и никогда он не видал ее до сих пор такою. Она
была прелестна тем новым сиянием счастия, которое
было на ее лице. Левину хотелось сказать ей что-нибудь, но он не знал, кончилось ли. Священник вывел его
из затруднения. Он улыбнулся своим добрым ртом и тихо сказал: «поцелуйте жену, и вы поцелуйте мужа» и взял у них
из рук свечи.