Вечерком по холодку Патап Максимыч с Аксиньей Захаровной и кум Иван Григорьич с Груней по
домам поехали. Перед тем Манефа, вняв неотступным просьбам Фленушки, упросила брата оставить Парашу погостить у нее еще хоть с недельку, покаместь он с Аксиньей Захаровной будет гостить у головы, спрыскивать его позументы. Патап Максимыч долго не соглашался, но потом позволил дочери остаться в Комарове, с тем, однако, чтоб Манефа ее ни под каким видом в Шарпан с собой не брала.
Неточные совпадения
Марья Гавриловна, купеческая вдова из богатого московского
дома, своим коштом жившая в Манефиной обители и всеми уважаемая за богатство и строгую жизнь, не
поехала в гости к Чапуриным.
Зашабашили к обеду. Алексею не до
еды. Пошел было в подклет, где посуду красят, но повернул к лестнице, что ведет в верхнее жилье
дома, и на нижних ступенях остановился. Ждал он тут с четверть часа, видел, как пробрела поверху через сени матушка Манефа, слышал громкий топот сапогов Патапа Максимыча, заслышал, наконец, голос Фленушки, выходившей из Настиной светлицы. Уходя, она говорила: «Сейчас приду, Настенька!»
Затем муж везет молодую жену к своим родителям, те уж дожидаются — знают, что сын
поехал сноху им выкрасть, новую даровую работницу в
дом привезти, с радостью встречают они новобрачных.
На другой день рано поутру Патап Максимыч собрался наскоро и
поехал в Вихорево. Войдя в
дом Ивана Григорьича, увидал он друга и кума в таком гневе, что не узнал его. Воротясь из Осиповки, вдовец узнал, что один его ребенок кипятком обварен, другой избит до крови. От недосмотра Спиридоновны и нянек пятилетняя Марфуша, резвясь, уронила самовар и обварила старшую сестру. Спиридоновна поучила Марфушу уму-разуму: в кровь избила ее.
На первой неделе Великого поста Патап Максимыч выехал из Осиповки со Стуколовым и с Дюковым. Прощаясь с женой и дочерьми, он сказал, что
едет в Красную рамень на крупчатные свои мельницы, а оттуда проедет в Нижний да в Лысково и воротится домой к Середокрестной неделе, а может, и позже.
Дом покинул на Алексея, хотя при том и Пантелею наказал глядеть за всем строже и пристальней.
— Посмотрю я на тебя, Настасья, ровно тебе не мил стал отцовский
дом. Чуть не с самого первого дня, как воротилась ты из обители, ходишь, как в воду опущенная, и все ты делаешь рывком да с сердцем… А только молвил отец: «В Комаров
ехать» — ног под собой не чуешь… Спасибо, доченька, спасибо!.. Не чаяла от тебя!..
Один по одному разошлись с погоста. Выпрягли и потом вновь запрягли коней и
поехали в деревню. Без этого обряда нельзя с кладбища
ехать — не то другую смерть в
дом привезешь.
— У Царицы Небесной, — твердо ответила Августа. — Покаместь она, матушка, убогого
дома нашего не оставила, какую еще нам искать заступницу?.. Не на помощь человеческую, на нее надежду возлагаем… Скажи, красавица, матушке Манефе: не погневалась бы, не посердитовала на нас, убогих, а не
поеду я к ней на собрание.
— В городе станем жить, в большом каменном
доме, — говорила ей Марья Гавриловна, принимаясь за укладыванье. — Весело будет нам, Таня, народу там много, будем кататься в коляске на хороших лошадях, по реке на пароходе
поедем кататься… Видала ль ты пароходы-то?.. Да нет, где тебе видать!.. Вот увидишь, Таня, у меня теперь свой пароход и свой
дом будет. Весело будем жить, Танюшка, весело.
— А ты полно губу-то кверху драть!.. Слушай, да ни гугу — слова не вырони… — говорила Фленушка. — Устинью на другой день праздника в Казань. Васенька в Ша́рпан не
поедет — велим захворать ему, Параша тоже
дома останется… Только матушка со двора, мы их к попу… Пируй, Маруха!..
— В город, батюшка, уехал, дела там какие-то у него, с неделю, слышь, в отлучке пробудет, — сказал Самоквасов. — И матери
дома нет — в Вихорево, коли знаете, к Заплатиным гостить
поехала.
Целый день не то что из
дому, к окну близко не подходил Василий Борисыч и жене не велел подходить… Очень боялся, чтоб грехом не увидала их Манефа… Оттого и в Осиповку
ехать заторопился… «Один конец! — подумал он. — Рано ли, поздно ли, надо же будет ответ держать… Была не была!
Поедем!» И на другой день, на рассвете,
поехали.
Ужинать садиться хотели, как сам Патап Максимыч подъехал. Очень удивился он, застав жену
дома, да еще с дорогими гостями, а то было он, исправив в Осиповке кой-какие дела, думал поутру
ехать в Комаров, а оттуда с дочерью в Вихорево за Аксиньей Захаровной.
Неточные совпадения
Помалчивали странники, // Покамест бабы прочие // Не поушли вперед, // Потом поклон отвесили: // «Мы люди чужестранные, // У нас забота есть, // Такая ли заботушка, // Что из
домов повыжила, // С работой раздружила нас, // Отбила от
еды.
— У нас забота есть. // Такая ли заботушка, // Что из
домов повыжила, // С работой раздружила нас, // Отбила от
еды. // Ты дай нам слово крепкое // На нашу речь мужицкую // Без смеху и без хитрости, // По правде и по разуму, // Как должно отвечать, // Тогда свою заботушку // Поведаем тебе…
Идем по делу важному: // У нас забота есть, // Такая ли заботушка, // Что из
домов повыжила, // С работой раздружила нас, // Отбила от
еды.
«Мы люди чужестранные, // Давно, по делу важному, // Домишки мы покинули, // У нас забота есть… // Такая ли заботушка, // Что из
домов повыжила, // С работой раздружила нас, // Отбила от
еды…»
Машкин Верх скосили, доделали последние ряды, надели кафтаны и весело пошли к
дому. Левин сел на лошадь и, с сожалением простившись с мужиками,
поехал домой. С горы он оглянулся; их не видно было в поднимавшемся из низу тумане; были слышны только веселые грубые голоса, хохот и звук сталкивающихся кос.