Работники,
деревенские мужики, бабы, девки и подростки гурьбой привалили к уличным столам и суетливо, но без шума, безо всяких разговоров, заняли места в ожиданьи чары зелена вина, кутьи, блинов, киселя и иного поминального брашна.
Неточные совпадения
— Не побрезгуйте, Данило Тихоныч,
деревенской хлебом-солью… Чем богаты, тем и рады… Просим не прогневаться, не взыскать на убогом нашем угощенье… Чем Бог послал! Ведь мы
мужики серые, необтесанные, городским порядкам не обвыкли… Наше дело лесное, живем с волками да медведями… Да потчуй, жена, чего молчишь, дорогих гостей не потчуешь?
Новый управляющий не из таковских был: понимал
мужика вдоль и поперек, всяко крестьянское дело и
деревенские обычаи ведал, ровно сам в крестьянской избе родился.
«Поглядели б они, пустобайки чернохвостые, — говорили
мужики деревенские, — поглядели б, как наши ребятишки любят Егориху, а в младенце душа ангельская, к бесовской нечисти разве можно ей льнуть?»
Не слушались их увещаний
мужики деревенские…
«Что это, говорит, у вас такое?» — «А это, — говорит барышня, — у нас ежик, мы сейчас у
деревенского мужика купили: он в лесу нашел».
Закладывался настоящий
деревенский мужик, тащивший в город самовары, конскую сбрую, полушубки, бабьи сарафаны и вообще свое мужицкое «барахло», как называл Замараев этот отдел закладов.
Неточные совпадения
Деревенские избы
мужиков тож срублены были на диво: не было кирчёных [Кирчёная изба — «вытесанная, когда бревна стесаны в гладкую стену».
— На кой дьявол нужна наша интеллигенция при таком
мужике? Это все равно как
деревенские избы перламутром украшать. Прекраснодушие, сердечность, романтизм и прочие пеперменты, уменье сидеть в тюрьмах, жить в гиблых местах ссылки, писать трогательные рассказы и статейки. Страстотерпцы, преподобные и тому подобные. В общем — незваные гости.
Он употреблял церковнославянские слова: аще, ибо, паче, дондеже, поелику, паки и паки; этим он явно, но не очень успешно старался рассмешить людей. Он восторженно рассказывал о красоте лесов и полей, о патриархальности
деревенской жизни, о выносливости баб и уме
мужиков, о душе народа, простой и мудрой, и о том, как эту душу отравляет город. Ему часто приходилось объяснять слушателям незнакомые им слова: па́морха, мурцовка, мо́роки, сугрев, и он не без гордости заявлял:
— Нет, вы подумайте: XIX век мы начали Карамзиным, Пушкиным, Сперанским, а в XX у нас — Гапон, Азеф, Распутин… Выродок из евреев разрушил сильнейшую и, так сказать, национальную политическую партию страны, выродок из
мужиков, дурак
деревенских сказок, разрушает трон…
— А ты послушай: ведь это все твое; я твой староста… — говорила она. Но он зевал, смотрел, какие это птицы прячутся в рожь, как летают стрекозы, срывал васильки и пристально разглядывал
мужиков, еще пристальнее слушал
деревенскую тишину, смотрел на синее небо, каким оно далеким кажется здесь.