Неточные совпадения
— А баба-то, пожалуй, и правдой обмолвилась, — сказал тот, что постарше был. — Намедни «хозяин» при мне на базаре самарского купца Снежкова звал в
гости, а у того Снежкова сын есть, парень молодой, холостой; в Городце частенько
бывает. Пожалуй, и в самом деле не свадьба ль у них затевается.
— Только-то? — сказала Фленушка и залилась громким хохотом. — Ну, этих пиров не бойся, молодец. Рукобитью на них не
бывать! Пусть их теперь праздничают, — а лето придет, мы запразднуем: тогда на нашей улице праздник будет… Слушай: брагу для
гостей не доварят, я тебя сведу с Настасьей. Как от самой от нее услышишь те же речи, что я переносила, поверишь тогда?.. А?..
Хоть ни в чем не нуждалась Никитишна, но всегда не только с охотой, но с большой даже радостью езжала к городовым купцам и к деревенским тысячникам столы строить, какие нужны
бывали: именинные аль свадебные, похоронные аль поминальные, либо на случай приезда важных
гостей.
Езжала Никитишна и к матерям обительским обеды готовить, когда,
бывало, после Макарья, купцы богатые, скитские «благодетели», наедут к матерям
погостить, побаловать, да кстати и Богу помолиться.
— Ах ты, любезненькой мой!.. — говорил игумен, обнимая Патапа Максимыча. — Касатик ты мой!.. Клопы-то не искусали ли?.. Давно гостей-то не
бывало, поди, голодны, собаки… Да не мало ль у вас сугреву в келье-то было!.. Никак студено?.. Отец Спиридоний, вели-ка мальцу печи поскорее вытопить, да чтобы скутал их вовремя, угару не напустил бы.
— Нельзя, нельзя, — говорила игуменья. — Может статься, Настя опять приедет
погостить, опять же Марье Гавриловне не понравится… Рассохины пусть держат, что надо заплачу.
Побывай у них завтра, поговори с Досифеей.
— Прежде не довел? — усмехнулся старик. — А как мне было доводить-то тебе?.. Когда
гостили они, приступу к тебе не было… Хорошо ведь с тобой калякать, как добрый стих на тебя нападет, а в ино время всяк от тебя норовит подальше… Сам знаешь, каков
бываешь… Опять же ты с ними взапертях все сидел. Как же б я до тебя довел?..
— Аксинья Захаровна с неделю места пробудет здесь, она бы и отвезла письмо, — продолжала Манефа. — А тебе, коли наспех послан, чего по-пустому здесь проживать?
Гостя не гоню, а молодому человеку старушечий совет даю: коли послан по хозяйскому делу, на пути не засиживайся,
бывает, что дело, часом опозданное, годом не наверстаешь… Поезжай-ка с Богом, а Марье Гавриловне я скажу, что протурила тебя.
— И не поминай, — сказала Манефа. — Тут, Василий Борисыч, немало греха и суеты
бывает, — прибавила она, обращаясь к московскому
гостю. — С раннего утра на гробницу деревенских много найдет, из городу тоже наедут, всего ведь только пять верст дó городу-то… Игрища пойдут, песни, сопели, гудки… Из ружей стрельбу зачнут… А что под вечер творится — о том не леть и глаголати.
Когда начиналась обитель Манефина, там на извод братчины-петровщины на Петров день годовой праздник уставили. С той поры каждый год на этот день много сходилось в обитель званых
гостей и незваных богомольцев. Не одни старообрядцы на том празднике
бывали, много приходило и церковников. Матери не спрашивали, кто да откуда, а садись и кушай. И люб показался тот обычай деревенскому люду…
Снова саратовец заполнил шампанским стаканы. Патапу Максимычу «Чарочку» беседа запела. Пели и здравствовали Марку Данилычу, Михайле Васильичу, Ивану Григорьичу и всем
гостям по очереди. И за всякого пили и за всякого посуду били, много вина и нá пол лили. И не одной дюжины стаканов у Манефы как не
бывало.
Приветным, ласковым поклоном простилась Дуня с Петром Степанычем. Марко Данилыч звал его в
гости и сказал, что, будучи в Казани, непременно у них
побывает.
И с той поры, как ни случится,
бывало, Патапу Максимычу встретиться с попом Сушилой, тотчас от него отворотится и даже начнет отплевываться, а Сушило каждый раз вслед ему крикнет,
бывало: «Праздник такой-то на дворе,
гостей жди: с понятыми приеду, накрою на службе в моленной…» И про эти угрозы от людей стороной узнавала Аксинья Захаровна и каждый раз, как в моленную люди сойдутся, строго-настрого наказывала старику Пантелею ставить на задах усадьбы караульных, чтоб неверный поп в самом деле службу врасплох не накрыл.
Усердно потчевала
гостя Марья Гавриловна. Но и лянсин [Высший сорт чая.], какого не
бывало на пирах у самого Патапа Максимыча, и заморские водки, и тонкие дорогие вина, и роскошные закуски не шли в горло до глубины души оскорбленного тысячника… И кто ж оскорбляет, кто принижает его?.. Алешка Лохматый, что недавно не смел глаз на него поднять. А тот, как ни в чем не
бывало, распивает себе «чиколат», уплетает сухари да разные печенья.
И пошло пированье в дому у Патапа Максимыча, и пошли у него столы почетные. Соезжалося на свадьбу
гостей множество. Пировали те
гости неделю целую, мало показалось Патапу Максимычу, другой прихватили половину. И сколь ни
бывало пиров и столов по заволжским лесам, про такие, что были на свадьбе Василья Борисыча, слыхом никто не слыхал, никто даже во снах не видал. Во всю ширь разгулялся старый тысячник и на старости лет согрешил — плясать пошел на радостях.
О прочих членах семейства сказать определительного ничего нельзя, потому что они, очевидно, находятся под гнетом своей maman, которая дает им ту или другую физиономию, по своему усмотрению. Несомненно только то, что все они снабжены разнообразнейшими талантами, а дочери, сверх того, в знак невинности, называют родителей не иначе, как «папасецка» и «мамасецка», и каким-то особенным образом подпрыгивают на ходу, если в числе
гостей бывает новое и в каком-нибудь отношении интересное лицо.