— Чьему бы это быть? — молвил пожилой человек в валеной шляпе, пристально глядя на вышедший в середину плёса буксирный пароход, тянувший огромную баржу, заваленную чуть не до самой рáйны [Рáйна — иначе рея — поперечное дерево на мачте, к нему привязывается нижний край паруса.]
высокими белыми бунтами какой-то, надо быть, легковесной клади.
Неточные совпадения
Высокая,
белая [
Белою называется баня с дымовою трубой, а не курная, которую зовут обыкновенно черною.], светлая, просторная, она и снаружи смотрела дворянскою, а внутри все было чисто и хорошо прибрано.
Середи часовни, перед аналогием, в соборной мантии, стоял
высокий, широкий в плечах, с длинными седыми волосами и большой окладистой, как серебро,
белой бородой, старец и густым голосом делал возгласы.
В синем шелковом платье, с лазоревым левантиновым платочком на голове, стоит она стройная,
высокая, будто молодая сосенка. Глаза опущены, а
белое лицо тонким багрецом подернулось… Чем-то нежданным-негаданным она взволнована: грудь высоко подымается, полуоткрытые алые губки слегка вздрагивают.
— А вот какое, — допив стакан пуншу, продолжал Патап Максимыч. — Предста преподобному бес во образе жены и нача его смущати; он же отвеща ему глаголя: «Отыди от меня, сатано!» Бес же нимало не уязвися, дерзостно прельщая преподобного. Тогда отец Исакий поревнова, взем беса и изрину его из оконца… И товарищ твой крякнул, Василий Борисыч, как с высокого-то окна в
Белой Кринице прыгнул, а девичье тело понежней Жигаревского будет… Насмерть расшиблась…
Середь кружка
высокий худощавый старик с длинной,
белой как лунь бородой и совсем голым черепом.
— И здесь искра есть! — сказал Кирилов, указывая на глаза, на губы, на
высокий белый лоб. — Это превосходно, это… Я не знаю подлинника, а вижу, что здесь есть правда. Это стоит высокой картины и высокого сюжета. А вы дали эти глаза, эту страсть, теплоту какой-нибудь вертушке, кукле, кокетке!
Красная мадера не имеет ни малейшей сладости; это капитальное вино и нам показалось несравненно
выше белой, madeire secco, которую мы только попробовали, а на другие вина и не смотрели.
В такие дни жар бывает иногда весьма силен, иногда даже «парит» по скатам полей; но ветер разгоняет, раздвигает накопившийся зной, и вихри-круговороты — несомненный признак постоянной погоды —
высокими белыми столбами гуляют по дорогам через пашню.
— Вы решительно мистрисс Бичер-Стоу по женскому вопросу, m-r Бьюмонт. Та доказывает, что негры — самое даровитое из всех племен, что они
выше белой расы по умственным способностям.
На следующий вечер старший брат, проходя через темную гостиную, вдруг закричал и со всех ног кинулся в кабинет отца. В гостиной он увидел
высокую белую фигуру, как та «душа», о которой рассказывал капитан. Отец велел нам идти за ним… Мы подошли к порогу и заглянули в гостиную. Слабый отблеск света падал на пол и терялся в темноте. У левой стены стояло что-то высокое, белое, действительно похожее на фигуру.
Неточные совпадения
Две барыни красивые // (Потоньше — белокурая, // Потолще — чернобровая), // Усатые два барина, // Три ба́рченка-погодочки // Да старый старичок: // Худой! как зайцы зимние, // Весь
бел, и шапка
белая, //
Высокая, с околышем // Из красного сукна.
В это время к толпе подъехала на
белом коне девица Штокфиш, сопровождаемая шестью пьяными солдатами, которые вели взятую в плен беспутную Клемантинку. Штокфиш была полная белокурая немка, с
высокою грудью, с румяными щеками и с пухлыми, словно вишни, губами. Толпа заволновалась.
Он смотрел на ее
высокую прическу с длинным
белым вуалем и
белыми цветами, на высоко стоявший сборчатый воротник, особенно девственно закрывавший с боков и открывавший спереди ее длинную шею и поразительно тонкую талию, и ему казалось, что она была лучше, чем когда-нибудь, — не потому, чтоб эти цветы, этот вуаль, это выписанное из Парижа платье прибавляли что-нибудь к ее красоте, но потому, что, несмотря на эту приготовленную пышность наряда, выражение ее милого лица, ее взгляда, ее губ были всё тем же ее особенным выражением невинной правдивости.
Анализуя свое чувство и сравнивая его с прежними, она ясно видела, что не была бы влюблена в Комисарова, если б он не спас жизни Государя, не была бы влюблена в Ристич-Куджицкого, если бы не было Славянского вопроса, но что Каренина она любила за него самого, за его
высокую непонятую душу, за милый для нее тонкий звук его голоса с его протяжными интонациями, за его усталый взгляд, за его характер и мягкие
белые руки с напухшими жилами.
Она поднялась на
высокую ступеньку и села одна в купе на пружинный испачканный, когда-то
белый диван.