Войдя в горницу, Патап Максимыч увидел, однако, что кума любезная, повязанная белым платком по голове, сама встречает его. Заслышав голос куманька, не утерпела Никитишна, встала с постели и пошла к нему навстречу.
Кой-как завязалась беседа, но беседовали невесело. Не стала веселей беседа и тогда, как
вошли в горницу Аксинья Захаровна с дочерьми и гостьями. Манефа не вышла взглянуть на суженого племянницы.
Под эти слова дверь быстро распахнулась, и Патап Максимыч
вошел в горницу. Лицо его пылало, пот крупными каплями выступал на высоком челе, но сам он несколько стих против прежнего.
Неточные совпадения
В горницу хозяин
вошел. Жена торопливо стала распоясывать кушак, повязанный по его лисьей шубе. Прибежала Настя, стала отряхивать заиндевелую отцовскую шапку, меж тем Параша снимала вязанный из шерсти шарф с шеи Патапа Максимыча. Ровно кошечки, ластились к отцу дочери, спрашивали...
Вскоре пришел Алексей.
В праздничном наряде таким молодцом он смотрел, что хоть сейчас картину писать с него. Усевшись на стуле у окна, близ хозяина, глаз не сводил он с него и с Ивана Григорьича. Помня приказ Фленушки, только разок взглянул он на Настю, а после того не смотрел и
в ту сторону, где сидела она. Следом за Алексеем
в горницу Волк
вошел,
в платье Патапа Максимыча. Помолясь по уставу перед иконами, поклонившись всем на обе стороны, пошел он к Аксинье Захаровне.
Поднялся Алексей на разубранное точеными балясинами и раскрашенное
в разные цвета крылечко уютного домика Марьи Гавриловны, миновал небольшие сенцы и переднюю и
вошел в первую
горницу…
Патап Максимыч подолгу
в светелке не оставался.
Войдет, взглянет на дочь любимую, задрожат у него губы, заморгают слезами глаза, и пойдет за дверь, подавляя подступавшие рыданья. Сумрачней осенней ночи бродит он из
горницы в горницу, не ест, не пьет, никто слова от него добиться не может… Куда делись горячие вспышки кипучего нрава, куда делась величавая строгость? Косой подкосило его горе, перемогла крепкую волю лютая скорбь сердца отцовского.
Патап Максимыч раздетый лежал на кровати, когда Алексей, тихонько отворив дверь,
вошел в его
горницу. Лицо у Патапа Максимыча осунулось, наплаканные глаза были красны, веки припухли, седины много прибыло
в бороде. Лежал истомленный, изнуренный, но брошенный на Алексея взор его гневен был.
Медленно, но широко распахнулась дверь, и
в горницу вошел Алексей. Чин чином, прежде всего сотворил он уставные поклоны перед иконами, а потом, молодецки встряхнув кудрями, степенно отдал поклон как маков цвет зардевшейся хозяйке. Сдержанно ответила она ему малым поклоном.
Такими словами встретила Фленушка своего казанца, когда тот
вошел в ее
горницу.
Вошла мать Манефа
в свою боковушу, взяла с полочки молоток и три раза ударила им по стене. Та стена отделяла ее жилье от Фленушкиных
горниц. Не замедлила Фленушка явиться на условный зов игуменьи.
Поставив лошадок у поповских ворот, Самоквасов
вошел в дом.
Горница была пуста, но за перегородкой слышалась возня одевавшегося отца Родиона, припевавшего вполголоса: «Ангельские силы на гробе твоем и стрегущие омертвеша».
— Пожалуйте, Патап Максимыч, —
входя в гостиную, приветливо молвила Марья Гавриловна. — Захотелось мне
в своих
горницах вас угостить. Милости просим!..
Раз, когда так вечерком гости разговаривали разговоры, писарская стряпка Матрена
вошла в горницу, вызвала Анну Харитоновну и заявила:
Входит он во дворец по лестнице, устланной кармазинным сукном, со перилами позолоченными;
вошел в горницу — нет никого; в другую, в третью — нет никого, в пятую, десятую — нет никого; а убранство везде царское, неслыханное и невиданное: золото, серебро, хрустали восточные, кость слоновая и мамонтовая.
Письмоносец
вошел в горницу. Он рылся в сумке и притворялся, что ищет письмо. Варвара налила в большую рюмку водки и отрезала кусок пирога. Письмоносец посматривал на ее действия с вожделением. Меж тем Передонов все думал, на кого похож почтарь. Наконец он вспомнил, — это же ведь тот рыжий, прыщеватый хлап, что недавно подвел его под такой крупный ремиз.
Неточные совпадения
Вошел я, значит,
в горницу.
Когда писарь
вошел в поповскую
горницу, там сидел у стола, схватившись за голову, Галактион. Против него сидели о. Макар и Ермилыч и молча смотрели на него. Завидев писаря, Ермилыч молча показал глазами на гостя: дескать, человек не
в себе.
Мы
вошли прямо к бабушке: она жила
в дедушкиной
горнице, из которой была прорублена дверь
в ее прежнюю комнату, где поселилась Татьяна Степановна.
— Вот какую хижу я себе выстроил! — приветствовал он меня, когда мы
вошли в кабинет, — теперь у меня простора вдоволь, хоть
в дрожках по
горницам разъезжай. А прежде-то что на этом месте было… чай, помните?
— Живет! Вон окно-то — там и ютится. Был я у него намеднись, нагажено у него, насорено
в горнице-то! Ни у дверей, ни у окон настоящих запоров нет;
войди к нему ночью, задуши — никто три дня и не проведает! Да и сам-то он словно уж не
в уме!