Неточные совпадения
Свиделись они впервые на супрядках. Как взглянула Матренушка в его
очи речистые, как услышала слова его покорные да любовные, загорелось у ней на сердце, отдалась в полон молодцу… Все-то цветно да красно до той поры было в
очах ее, глядел на нее
Божий мир светло-радостно, а теперь мутятся глазыньки, как не видят друга милого. Без Якимушки и цветы не цветно цветут, без него и деревья не красно растут во дубравушке, не светло светит солнце яркое, мглою-мороком кроется небо ясное.
То перед душевными
очами ее предстает темный, густо заросший вишеньем уголок в родительском саду: жужжат пчелки —
Божьи угодницы, не внимает она жужжанью их, не видит в слуховом окне чердака зоркой Абрамовны, слышит один страстный лепет наклонившегося Евграфа и, стыдливо опустя глаза, ничего не видит кругом себя…
Неточные совпадения
Тетка покойного деда рассказывала, — а женщине, сами знаете, легче поцеловаться с чертом, не во гнев будь сказано, нежели назвать кого красавицею, — что полненькие щеки козачки были свежи и ярки, как мак самого тонкого розового цвета, когда, умывшись
божьею росою, горит он, распрямляет листики и охорашивается перед только что поднявшимся солнышком; что брови словно черные шнурочки, какие покупают теперь для крестов и дукатов девушки наши у проходящих по селам с коробками москалей, ровно нагнувшись, как будто гляделись в ясные
очи; что ротик, на который глядя облизывалась тогдашняя молодежь, кажись, на то и создан был, чтобы выводить соловьиные песни; что волосы ее, черные, как крылья ворона, и мягкие, как молодой лен (тогда еще девушки наши не заплетали их в дрибушки, перевивая красивыми, ярких цветов синдячками), падали курчавыми кудрями на шитый золотом кунтуш.
— Благодарю преблагую и пресущест венную троицу, — сказал царь, подымая
очи к небу, — зрю надо мною всемогущий промысел
божий, яко в то самое время, когда теснят меня враги мои, даже ближние слуги с лютостью умышляют погубить меня, всемилостивый бог дарует мне верх и одоление над погаными и славное приращение моих государств! — И, обведя торжествующим взором бояр, он прибавил с видом угрозы: — Аще господь бог за нас, никто же на ны! Имеющие уши слышати да слышат!
— Леса — господни сады. Никто их не сеял, один ветер
божий, святое дыхание уст его… Бывало, в молодости, в Жигулях, когда я бурлаком ходил… Эх, Лексей, не доведется тебе видеть-испытать, что мною испытано! На
Оке леса — от Касимова до Мурома, али — за Волгой лес, до Урала идет, да! Все это безмерно и пречудесно…
Сидит грозен бог на престоле златоогненном, // Предстоять ему серафими, херувими, светли ангели, // День и ночь всё поють они да славу богу вечному. // А как просить царя-то небесного о милости грешникам, // Со стыда в
очи грозные,
божий, поглядеть не решаютьси…
И дик, и чуден был вокруг // Весь
божий мир; но гордый дух // Презрительным окинул
оком // Творенье бога своего, // И на челе его высоком // Не отразилось ничего.