Повыше Балахны, на высоких глинистых горах Кирилловых да на горе
Оползне, вытянувшись вдоль левого берега Волги, стоит село Городец. Кругом его много слобод и деревушек. Они с Городцом воедино слились. Исстари там ребятишек много подкидывают. Из подкидышей целой губернии половина на долю Городца приходится. Хоть поется в бурлацкой песне...
Кое-где вода промыла глубокие овраги, по сторонам их произошли огромные
оползни, но от обвалившейся земли не осталось и следа — бешеный поток все унес и разметал по долине.
Круто поднялся вверх тёмный суглинок, изорван
оползнями и осыпями, усеян разноцветным, мёртвым листом.
Изба была последняя и стояла так, что сбоку нельзя уже было спуститься вниз: откос шел почти отвесно и грозил «
оползнем», о каких рассказывали Теркину в детстве.
Бежит, стрелой летит пароход. Берега то и дело меняются. Вот они крытые густой изумрудной зеленью, вот они обнаженные давними
оползнями, разукрашенные белыми, зеленоватыми, бурыми и ясно-красными лентами опоки. Впереди желтеют пески левого берега и пески отмелей; видится, будто бы водный путь прегражден, будто не будет выхода ни направо, ни нáлево. Но вот выдвинулся крутой мыс, снизу доверху облепленный деревянными домиками, а под ним широкая, синеводная Сура, славная своими жирными, янтарными стерлядями.