Круто поднялся вверх тёмный суглинок, изорван
оползнями и осыпями, усеян разноцветным, мёртвым листом.
Кое-где вода промыла глубокие овраги, по сторонам их произошли огромные
оползни, но от обвалившейся земли не осталось и следа — бешеный поток все унес и разметал по долине.
Изба была последняя и стояла так, что сбоку нельзя уже было спуститься вниз: откос шел почти отвесно и грозил «
оползнем», о каких рассказывали Теркину в детстве.
Бежит, стрелой летит пароход. Берега то и дело меняются. Вот они крытые густой изумрудной зеленью, вот они обнаженные давними
оползнями, разукрашенные белыми, зеленоватыми, бурыми и ясно-красными лентами опоки. Впереди желтеют пески левого берега и пески отмелей; видится, будто бы водный путь прегражден, будто не будет выхода ни направо, ни нáлево. Но вот выдвинулся крутой мыс, снизу доверху облепленный деревянными домиками, а под ним широкая, синеводная Сура, славная своими жирными, янтарными стерлядями.
Повыше Балахны, на высоких глинистых горах Кирилловых да на горе
Оползне, вытянувшись вдоль левого берега Волги, стоит село Городец. Кругом его много слобод и деревушек. Они с Городцом воедино слились. Исстари там ребятишек много подкидывают. Из подкидышей целой губернии половина на долю Городца приходится. Хоть поется в бурлацкой песне...