В наших
голосах послышалось раздражение, и мы остальную часть пути сделали молча, позабыв даже о бутылке квасу, которою должен был завершиться наш пикник. Когда мы подходили уже к своему Симеониевскому мосту, Пепко неожиданно заявил...
Неточные совпадения
— И хорошо сделал этот канатчик, черт возьми! —
слышался голос мужа.
— Можно войти-с? —
послышался голос за моей дверью, сопровождаемый пьяным причмокиванием и сдержанным хихиканьем Лизы.
— Когда же вы мне деньги-то за квартиру отдадите, Попов? —
слышался сердитый женский
голос.
Где-то
послышался сдержанный смех, затем дверь отворилась, и я увидел длинный коридор, в дальнем конце которого стояла средних лет некрасивая женщина, а в ближнем от меня Пепко. В коридор выходило несколько дверей из других комнат, и в каждой торчало по любопытной голове — очевидно, глупый смех принадлежал именно этим головам. Мне лично не понравилась эта сцена, как и все поведение Пепки, разыгрывавшего шута. Последнее сказывалось главным образом в тоне его
голоса.
Мы только что потушили свои лампы и приготовились заснуть, как было назначено в нашей программе, но именно в этот критический момент в коридоре
послышались легкие женские шаги, а затем осторожный стук в двери черкеса. «Войдите», — отвечал грубоватый мужской
голос, а затем прибавил уже вполголоса совсем другим тоном: «Ах, это вы»… Дальше
послышался сдержанный шепот и что-то вроде поцелуя…
— Держи направо, —
слышался голос дяди Петра, — самого его уже не было видно.
Мы сделали самый подробный обзор всего Парголова и имели случай видеть целый ряд сцен дачной жизни. В нескольких местах винтили, на одной даче
слышались звуки рояля и доносился певший женский
голос, на самом краю составилась партия в рюхи, причем играли гимназисты, два интендантских чиновника и дьякон. У Пепки чесались руки принять участие в последнем невинном удовольствии, но он не решился быть навязчивым.
— Как вам не стыдно! —
слышался голос Наденьки. — Вставайте и догоняйте нас с Шурой. Мы идем в парк.
У столбика дорожного // Знакомый
голос слышится, // Подходят наши странники // И видят: Веретенников // (Что башмачки козловые // Вавиле подарил) // Беседует с крестьянами. // Крестьяне открываются // Миляге по душе: // Похвалит Павел песенку — // Пять раз споют, записывай! // Понравится пословица — // Пословицу пиши! // Позаписав достаточно, // Сказал им Веретенников: // «Умны крестьяне русские, // Одно нехорошо, // Что пьют до одурения, // Во рвы, в канавы валятся — // Обидно поглядеть!»
Хозяйка перекликалась с ним тоненьким и веселеньким голоском, и уж по
голосу слышалось, что посетитель ей давно знаком, уважаем ею и ценим, и как солидный гость и как веселый господин.
В речах его и в интонации довольно пронзительного
голоса слышался какой-то юродливый юмор, то злой, то робеющий, не выдерживающий тона и срывающийся.
Это было глупо, но в этот вечер все мы были не очень умны. Наша маленькая усадьба казалась такой ничтожной под налетами бурной ночи, и в бесновании метели слышалось столько сознательной угрозы… Мы не были суеверны и знали, что это только снег и ветер. Но в их разнообразных
голосах слышалось что-то, чему навстречу подымалось в душе неясное, неоформленное, тяжелое ощущение… В этой усадьбе началась и погибла жизнь… И, как стоны погибшей жизни, плачет и жалуется вьюга…
Неточные совпадения
Послышались шаги п мужской
голос, потом женский
голос и смех, и вслед затем вошли ожидаемые гости: Сафо Штольц и сияющий преизбытком здоровья молодой человек, так называемый Васька.
Из-за притворенной двери
слышались звуки осторожного аккомпанемента стаккато оркестра и одного женского
голоса, который отчетливо выговаривал музыкальную фразу.
Всё замолкло, и
послышался счет шаров. Потом одинокий
голос провозгласил число избирательных и неизбирательных.
Она, слегка наклонив голову, прошла, а вслед за ней
послышался громкий
голос Степана Аркадьича, звавшего его войти, и негромкий, мягкий и спокойный
голос отказывавшегося Вронского.
И среди молчания, как несомненный ответ на вопрос матери,
послышался голос совсем другой, чем все сдержанно говорившие
голоса в комнате. Это был смелый, дерзкий, ничего не хотевший соображать крик непонятно откуда явившегося нового человеческого существа.