Неточные совпадения
Старик шел не торопясь. Он читал вывески, пока не нашел то, что ему нужно. На большом каменном доме он нашел громадную синюю вывеску, гласившую большими золотыми буквами: «Хлебная торговля Т.С.Луковникова». Это и
было ему нужно. В лавке дремал благообразный
старый приказчик. Подняв голову, когда вошел странник, он машинально взял из деревянной чашки на прилавке копеечку и, подавая, сказал...
Горницы у Тараса Семеныча
были устроены по-старинному, низенькие, с небольшими оконцами, запиравшимися на ночь ставнями, с самодельными ковриками из
старого тряпья, с кисейными занавесками, горками с посудой и самым простеньким письменным столом, приткнутым в гостиной.
Известно
было только одно, что он
был «по
старой вере».
Появились и другие неизвестные люди. Их привел неизвестно откуда Штофф. Во-первых, вихлястый худой немец с бритою верхней губой, — он говорил только вопросами: «Что вы думаете? как вы сказали?» Штофф отрекомендовал его своим самым
старым другом, который попал в Заполье случайно, проездом в Сибирь. Фамилия нового немца
была Драке, Федор Федорыч.
Постройка новой мельницы отозвалась в Суслоне заметным оживлением, особенно по праздникам, когда гуляли здесь обе вятские артели. Чувствовалось, что делалось какое-то большое дело, и все ждали чего-то особенного.
Были и свои скептики, которые сомневались, выдержит ли
старый Колобов, — очень уж большой капитал требовался сразу. В качестве опытного человека и родственника писарь Замараев с большими предосторожностями завел об этом речь с Галактионом.
Слухи о новой мельнице в Прорыве разошлись по всей Ключевой и подняли на ноги всех
старых мельников, работавших на своих раструсочных мельницах. Положим, новая мельница
будет молоть крупчатку, а все-таки страшно. Это
была еще первая крупчатка на Ключевой, и все инстинктивно чего-то боялись.
Никто не знал, что старик Колобов
был в Суслоне и виделся со
старым благоприятелем Вахрушкой, которого и сманил к себе на службу.
Путешественники несколько раз ночевали в поле, чтобы не тратиться на постой. Михей Зотыч
был скуп, как кощей, и держал солдата впроголодь. Зачем напрасно деньги травить? Все равно — такого
старого черта не откормишь. Сначала солдат роптал и даже ругался.
Другой вопрос, который интересовал
старого мельника,
был тот, где устроить рынок. Не покупать же хлеб в Заполье, где сейчас сосредоточивались все хлебные операции. Один провоз съест. Мелкие торжки, положим, кое-где
были, но нужно
было выбрать из них новин пункт. Вот в Баклановой по воскресеньям бывал подвоз хлеба, и в других деревнях.
Этот прилив новых людей закончился нотариусом Меридиановым, тоже своим человеком, — он
был сын запольского соборного протопопа, — и двумя следователями. Говорили уже о земстве, которое не сегодня-завтра должно
было открыться. Все эти новые люди устраивались по-своему и не хотели знать
старых порядков, когда всем заправлял один исправник Полуянов да два ветхозаветных заседателя.
Харитона Артемьевича не
было дома, — он уехал куда-то по делам в степь. Агния уже третий день гостила у Харитины. К вечеру она вернулась, и Галактион удивился, как она
постарела за каких-нибудь два года. После выхода замуж Харитины у нее не осталось никакой надежды, — в Заполье редко старшие сестры выходили замуж после младших. Такой уж установился обычай. Агния, кажется, примирилась с своею участью христовой невесты и мало обращала на себя внимания. Не для кого
было рядиться.
Свидетелями этой сцены
были Анфуса Гавриловна, Харитон Артемьич и Агния. Галактион чувствовал только, как вся кровь бросилась ему в голову и он начинает терять самообладание. Очевидно, кто-то постарался и насплетничал про него Серафиме. Во всяком случае, положение
было не из красивых, особенно в тестевом доме. Сама Серафима показалась теперь ему такою некрасивой и
старой. Ей совсем
было не к лицу сердиться. Вот Харитина, так та делалась в минуту гнева еще красивее, она даже плакала красиво.
— Ну, я скажу тебе, голубчик, по секрету, ты далеко пойдешь… Очень далеко. Теперь ваше время… да. Только помни
старого сибирского волка, исправника Полуянова: такова бывает превратность судьбы.
Был человек — и нет человека.
Михей Зотыч лежал у себя в горнице на
старой деревянной кровати, покрытой войлоком. Он сильно похудел, изменился, а главное — точно весь выцвел. В лице не
было ни кровинки. Даже нос заострился, и глаза казались больше.
— Вот что, мамаша, кто
старое помянет, тому глаз вон. Ничего больше не
будет. У Симы я сам выпрошу прощенье, только вы ее не растравляйте. Не ее, а детей жалею. И вы меня простите. Так уж вышло.
Этот поворот оживил всех.
Старый волк показал свои зубы. Особенно досталось попу Макару. В публике слышался смех, когда он с поповскою витиеватостью давал свое показание. Председатель принужден
был остановить проявление неуместного веселья.
— Говоря откровенно, мне жаль этого
старого дурака, — еще раз заметил Стабровский, крутя усы. — И ничего не поделаешь.
Будем бить его же пятачком, а это самая беспощадная из всех войн.
Харитон Артемьич давно уже не
пил ничего и сильно
постарел, — растолстел, обрюзг, поседел и как-то еще сильнее озлобился. В своем доме он являлся настоящею грозою.
Прохоров добился аудиенции у Стабровского только через три дня. К удивлению, он
был принят самым любезным образом, так что даже немного смутился.
Старый сибирский волк не привык к такому обращению. Результатом этого совещания
было состоявшееся, наконец, соглашение: Стабровский закрывал свой завод, а Прохоров ежегодно выплачивал ему отступного семьдесят тысяч.
— Один ты у меня правильный зять, — говорил Харитон Артемьич, забывая
старую семейную рознь. — Золото, а не мужик… Покойница Фуса постоянно это говорила, а я перечил ей. Теперь вот и перечить некому
будет. Ох, горюшко!.. Ты уж, писарь, постарайся на последях-то.
Правда, что пароход
был старой конструкции, вообще дрянной, но тюка и он мог служить.
Даже
старая нянька Матрена, примирившаяся в конце концов с тем, чтобы Устенька жила в ученье у поляков, и та
была сейчас за нее. Что же, известно, что барышня Дидя порченая, ну, а только это самые пустяки. Всего-то дела свозить в Кунару, там один старичок юродивый всякую болезнь заговаривает.
Есть богатые и бедные люди, красивые и некрасивые,
старые и молодые, образованные и необразованные, но одно великое равняет всех, это — совесть.
Да и прежней Харитины, веселой, сумасбродной, красивой русалочьею красотой, уже не
было, — может
быть, она изменилась, может
быть,
постарела, а может
быть, просто он привык к ней.
До сих пор рынок пополнялся из
старых крестьянских запасов, а сейчас их уже не
было, и приходилось жить одним годом.
Проезжая мимо Суслона, Луковников завернул к
старому благоприятелю попу Макару. Уже в больших годах
был поп Макар, а все оставался такой же. Такой же худенький, и хоть бы один седой волос. Только с каждым годом старик делался все ниже, точно его гнула рука времени. Поп Макар ужасно обрадовался дорогому гостю и под руку повел его в горницы.
Предупрежденный Симой встретил брата спокойно, хотя и с затаенной готовностью дать отпор. Свадьба устраивалась в нагибинском доме, и все переполошились, когда узнали, что едет Галактион, особенно сама невеста, уже одевавшаяся к венцу. Это
была типичная
старая девица с землистым цветом лица и кислым выражением рта.
Симон чуть не плакал. Он надеялся через женитьбу вырваться с мельницы, а тут выходило так, что нужно
было возвращаться туда же со
старою «молодой». Получился один срам. Оставалась последняя надежда на Замараева.
— Посмотри, Паша, какие мы с тобой
старые да некрасивые стали… Вот у тебя морщины около глаз, и волос скоро седеть
будет. Совсем состарились.
—
Будет ломаться-то
старым чертям… В чужой век живут. Нет, видно, не прежние времена.
Смирения у Михея Зотыча, однако, хватило ненадолго. Он узнал, что в доме попа Макара устраивается «голодная столовая», и отправился туда. Ему все нужно
было видеть. Поп Макар сильно
постарел и
был весь седой. Он два года назад похоронил свою попадью Луковну и точно весь засох с горя. В первую минуту он даже не узнал
старого благоприятеля.
— Они выгонят меня из дому, как
старую водовозную клячу, — спокойно предусматривала события мисс Дудль. — И я не довела бы себя до этого, если бы мне не
было жаль мистера Стабровского… Без меня о нем все забудут. Мистер Казимир ждет только его смерти, чтобы получить все деньги… Дидя
будет еще много плакать и тогда вспомнит обо мне.
В общем город получил новенький вид и, пожалуй,
был красивее
старого.
Когда дом и все имущество
были описаны, Устенька наняла небольшую квартиру в три комнаты и переехала в нее с отцом и
старой нянькой Матреной.
Это
были дельцы уже новой формации, сменившие
старое степенное купечество.
— Врешь ты,
старое чучело! Негде ему
быть.