Теперь роли переменились. Женившись, Галактион сделался совершенно другим человеком. Свою покорность отцу он теперь выкупал вызывающею самостоятельностью, и старик покорился, хотя и не вдруг. Это была серьезная борьба. Михей Зотыч сердился больше всего на то, что Галактион начал
относиться к нему свысока, как к младенцу, — выслушает из вежливости, а потом все сделает по-своему.
Галактион слушал эту странную исповедь и сознавал, что Харитина права. Да, он
отнесся к ней по-звериному и, как настоящий зверь, схватил ее давеча. Ему сделалось ужасно совестно. Женатый человек, у самого две дочери на руках, и вдруг кто-нибудь будет так-то по-звериному хватать его Милочку… У Галактиона даже пошла дрожь по спине при одной мысли о такой возможности. А чем же Харитина хуже других? Дома не у чего было жить, вот и выскочила замуж за первого встречного. Всегда так бывает.
Впрочем, солдат скоро успокоился. Их встретила Харитина и как-то особенно просто
отнеслась к нему. Она, видимо, поджидала Галактиона и не могла скрыть своей женской радости, которую и обратила на Вахрушку. Кажется, никто так не умел обойтись с человеком, как Харитина, когда она была в духе. Она потащила солдата в кухню и сама принялась угощать его обедом.
Неточные совпадения
Наш рассказ
относится именно
к этому периоду,
к первой половине шестидесятых годов, когда Заполье находилось в зените своей славы, как главный хлебный рынок и посредник между степью и собственно Россией.
Другие называли Огибенина просто «Еграшкой модником». Анфуса Гавриловна была взята из огибенинского дома, хотя и состояла в нем на положении племянницы. Поэтому на малыгинскую свадьбу Огибенин явился с большим апломбом, как один из ближайших родственников. Он
относился ко всем свысока, как
к дикарям, и чувствовал себя на одной ноге только с Евлампией Харитоновной.
К жене Галактион
относился попрежнему с сдержанною ласковостью.
Хитрый немец проник даже
к попу Макару. Едва ли он сам знал, зачем есть поп Макар, но и он тоже ест свой кусочек хлеба с маслом и может пригодиться. Поп Макар был очень недоверчивый человек и
отнесся к немцу почти враждебно.
Видимо, Штофф побаивался быстро возраставшей репутации своего купеческого адвоката, который быстро шел в гору и забирал большую силу. Главное, купечество верило ему. По наружности Мышников остался таким же купцом, как и другие, с тою разницей, что носил золотые очки. Говорил он с рассчитанною грубоватою простотой и вообще старался держать себя непринужденно и с большим гонором.
К Галактиону он
отнесся подозрительно и с первого раза заявил...
Но это была только одна отговорка. Она отлично понимала всякие дела, хотя и
относилась к конкурсу совершенно равнодушно.
Этот первый завтрак служил для Галактиона чем-то вроде вступительного экзамена. Скоро он почувствовал себя у Стабровских если не своим, то и не чужим. Сам старик только иногда конфузил его своею изысканною внимательностью. Галактион все-таки
относился к магнату с недоверием. Их окончательно сблизил случайный разговор, когда Галактион высказал свою заветную мечту о пароходстве. Стабровский посмотрел на него прищуренными глазами, похлопал по плечу и проговорил...
— Это
к делу не
относится… да-с.
В самый разгар этих матримониальных соображений вернулся из суда доктор с известием об осуждении Полуянова. Харитина
отнеслась к этой новости почти равнодушно, что удивило даже Прасковью Ивановну.
На другой день Харитина получила от мужа самое жалкое письмо. Он униженно просил прощения и умолял навестить его. Харитина разорвала письмо и не поехала в острог. Ее теперь больше всего интересовала затея женить доктора на Агнии. Серафима
отнеслась к этой комбинации совершенно равнодушно и только заметила...
Против ожидания, Харитина
отнеслась к этому предложению с деловым спокойствием и не без гордости ответила...
Поговаривали, что главный расчет заключался в отдаленности акциозного надсмотра, хотя это и
относилось уже
к доброму старому времени.
Стабровский
отнесся к неудаче с полным равнодушием.
Старик настолько увлекся своею новою постройкой, что больше ничего не желал знать. Дело дошло до того, что он
отнесся как-то совсем равнодушно даже
к оправданию родного сына Лиодора.
Анфуса Гавриловна теперь
относилась к остепенившемуся мужу с уважением и, выбрав удачный момент, сообщила ему печальную новость о болезни Серафимы.
Несмотря на некоторую резкость, Харитина заметно успокоилась и вся ушла в домашние дела. Она ухаживала за ребятишками, вела все хозяйство и зорко следила за сестрой.
К Галактиону она
отнеслась спокойно и просто, как
к близкому родственнику, и не испытывала предававшего ее волнения в его присутствии.
Серафима
относилась к сестре как-то безразлично и больше не ревновала ее
к мужу. По целым дням она ходила вялая и апатичная и оживлялась только вечером, когда непременно усаживала Харитину играть в дурачки. Странно, что Харитина покорно исполняла все ее капризы.
Весь дом волновался. Наборщики в типографии, служащие в конторе и библиотеке, — все только и говорили о Полуянове. Зачем он пришел оборванцем в Заполье? Что он замышляет? Как
к нему
отнесутся бывшие закадычные приятели? Что будет делать Харитина Харитоновна? Одним словом, целый ряд самых жгучих вопросов.
Из своей «поездки по уезду» Полуянов вернулся в Заполье самым эффектным образом. Он подкатил
к малыгинскому дому в щегольском дорожном экипаже Ечкина, на самой лихой почтовой тройке. Ечкин
отнесся к бывшему исправнику решительно лучше всех и держал себя так, точно вез прежнего Полуянова.
— Ах, это совсем другое дело! Мы, старики, в силу вещей,
относимся к людям снисходительнее, хотя и ворчим. Молодость нетерпима, а за старостью стоит громадный опыт, который говорит, что на земле совершенства нет и что все относительно. У стариков, если хочешь, своя логика.
Харитина в свою очередь
отнеслась к гостье с большим подозрением. Неспроста эта мудреная птица прилетела. Но она сделала вид, что ничего не подозревает, и несколько раз принималась обнимать и целовать гостью, а раз подвела гостью
к зеркалу и проговорила...
Все общество
отнеслось к этому предложению с большим сочувствием. День был прелестный. Можно проехать вверх по Ключевой верст на сорок, почти до самого Заполья.
К молодому пану Казимиру Стабровский
отнесся довольно холодно, как
относятся к дальним родственникам, а Дидя с первого раза взяла над ним верх и без стеснения вышучивала каждый его шаг.
Устенька
относилась к Галактиону с гадливым презрением и в глаза высказывала, за что его принимает.
Харитина
к этому откровенному признанию
отнеслась совершенно равнодушно.
— Я таких женщин не понимаю. Кажется, такой бесцельный героизм
относится к области эстетики, а в действительной жизни он просто неудобен.
Пан Казимир
отнесся к банковским дельцам с высокомерным презрением, сразу изменив прежний тон безличной покорности. Он уже чувствовал себя хозяином. Дидя только повторяла настроение мужа, как живое зеркало. Между прочим, встретив мисс Дудль, она дерзко сказала ей при Устеньке...
Неточные совпадения
Это была довольно развитая, но совершенно мечтательная натура, которая вполне безучастно
относилась к существующему факту, и эту безучастность восполняла большою дозою утопизма.
И хотя результаты этих утрат с особенною горечью сказываются лишь впоследствии, однако ж можно догадываться, что и современники без особенного удовольствия
относятся к тем давлениям, которые тяготеют над ними.
К первому разряду
относились долги, которые надо было сейчас же заплатить или, во всяком случае, для уплаты которых надо было иметь готовые деньги, чтобы при требовании не могло быть минуты замедления.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности
к людям, основанной в нем на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него была в крови и с которою он совершенно равно и одинаково
относился ко всем людям, какого бы состояния и звания они ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии
к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
Левин же между тем в панталонах, но без жилета и фрака ходил взад и вперед по своему нумеру, беспрестанно высовываясь в дверь и оглядывая коридор. Но в коридоре не видно было того, кого он ожидал, и он, с отчаянием возвращаясь и взмахивая руками,
относился к спокойно курившему Степану Аркадьичу.