Неточные совпадения
Анфуса Гавриловна
с первого раза заметила,
что отец успел «хлопнуть» прежде времени, а гость и не притронулся
ни к
чему.
Михей Зотыч был один, и торговому дому Луковникова приходилось иметь
с ним немалые дела, поэтому приказчик сразу вытянулся в струнку, точно по нему выстрелили. Молодец тоже был удивлен и во все глаза смотрел то на хозяина, то на приказчика. А хозяин шел, как
ни в
чем не бывало, обходя бунты мешков, а потом маленькою дверцей провел гостя к себе в низенькие горницы, устроенные по-старинному.
Старик Луковников, как самый почетный гость, сидел рядом
с Михеем Зотычем, казавшимся каким-то грязным пятном среди окружавшей его роскоши, — он
ни за
что не согласился переменить свою изгребную синюю рубаху и дорожную сермяжку.
Больше отец и сын не проговорили
ни одного слова. Для обоих было все ясно, как день. Галактион, впрочем, этого ожидал и вперед приготовился ко всему. Он настолько владел собой,
что просмотрел
с отцом все книги, отсчитался по разным статьям и дал несколько советов относительно мельницы.
У жены Галактион тоже не взял
ни копейки, а заехал в Суслон к писарю и у него занял десять рублей.
С этими деньгами он отправился начинать новую жизнь. На отца Галактион не сердился, потому
что этого нужно было ожидать.
Несколько раз она удерживала таким образом упрямого гостя, а он догадался только потом,
что ей нужно было от него. О
чем бы Прасковья Ивановна
ни говорила, а в конце концов речь непременно сводилась на Харитину. Галактиону делалось даже неловко, когда Прасковья Ивановна начинала на него смотреть
с пытливым лукавством и чуть-чуть улыбалась…
— И это бывает, — согласилась Арина Матвеевна
с тяжелым вздохом. — А то, может, Бубниха-то
чем ни на есть испортила Галактиона. Сперва своего мужа уходила, а теперь принялась за чужого.
Он понимал,
что Стабровский готовился к настоящей и неумолимой войне
с другими винокурами и
что в конце концов он должен был выиграть благодаря знанию, предусмотрительности и смелости, не останавливающейся
ни перед
чем. Ничего подобного раньше не бывало, и купеческие дела велись ощупью, по старинке. Галактион понимал также и то,
что винное дело — только ничтожная часть других финансовых операций и
что новый банк является здесь страшною силой, как хорошая паровая машина.
— Я знаю ее характер: не пойдет… А поголодает, посидит у хлеба без воды и выкинет какую-нибудь глупость. Есть тут один адвокат, Мышников, так он давно за ней ухаживает. Одним словом, долго ли до греха? Так вот я и хотел предложить
с своей стороны… Но от меня-то она не примет. Ни-ни! А ты можешь так сказать,
что много был обязан Илье Фирсычу по службе и
что мажешь по-родственному ссудить. Только требуй
с нее вексель, a то догадается.
Что было делать Замараеву? Предупредить мужа, поговорить откровенно
с самой, объяснить все Анфусе Гавриловне, —
ни то,
ни другое,
ни третье не входило в его планы.
С какой он стати будет вмешиваться в чужие дела? Да и доказать это трудно, а он может остаться в дураках.
Зная хорошо,
что значит даже простое слово Стабровского, Галактион
ни на минуту не сомневался в его исполнении. Он теперь пропадал целыми неделями по деревням и глухим волостям, устраивая новые винные склады, заключая условия
с крестьянскими обществами на открытие новых кабаков, проверяя сидельцев и т. д. Работы было по горло, и время летело совершенно незаметно. Галактион сам увлекался своею работой и проявлял редкую энергию.
Галактион стоял все время на крыльце, пока экипаж не скрылся из глаз. Харитина не оглянулась
ни разу. Ему сделалось как-то и жутко, и тяжело, и жаль себя. Вся эта поездка
с Харитиной у отца была только злою выходкой, как все,
что он делал. Старик в глаза смеялся над ним и в глаза дразнил Харитиной. Да, «без щей тоже не проживешь». Это была какая-то бессмысленная и обидная правда.
Харитина видела эту сцену и, не здороваясь
ни с кем, вышла на берег и уехала
с Ечкиным. Ее душили слезы ревности. Было ясно как день,
что Стабровский, когда умрет Серафима, женит Галактиона на этой Устеньке.
Прохоров подумал и согласился,
что в этом «мундире», пожалуй, и лучше явиться в Заполье. Конечно, Полуянов был медвежья лапа и драл
с живого и мертвого, но и другие-то хороши… Те же, нынешние, еще почище будут, только
ни следу,
ни дороги после них, — очень уж ловкий народ.
Устенька Луковникова жила сейчас у отца. Она простилась
с гостеприимным домом Стабровских еще в прошлом году. Ей очень тяжело было расставаться
с этою семьей, но отец быстро старился и скучал без нее. Сцена прощания вышла самая трогательная, а мисс Дудль убежала к себе в комнату, заперлась на ключ и
ни за
что не хотела выйти.
Девушка никак не могла помириться
с мыслью,
что теперь лежал только холодевший труп Стабровского, не имевший возможности проявить себя
ни одним движением.
Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться
с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой, какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще
ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай, какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)
Что это за жаркое? Это не жаркое.
А вы — стоять на крыльце, и
ни с места! И никого не впускать в дом стороннего, особенно купцов! Если хоть одного из них впустите, то… Только увидите,
что идет кто-нибудь
с просьбою, а хоть и не
с просьбою, да похож на такого человека,
что хочет подать на меня просьбу, взашей так прямо и толкайте! так его! хорошенько! (Показывает ногою.)Слышите? Чш… чш… (Уходит на цыпочках вслед за квартальными.)
Городничий. Ах, боже мой, вы всё
с своими глупыми расспросами! не дадите
ни слова поговорить о деле. Ну
что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
О! я шутить не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет боится. Да
что в самом деле? Я такой! я не посмотрю
ни на кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть не шлепается на пол, но
с почтением поддерживается чиновниками.)
Артемий Филиппович. О! насчет врачеванья мы
с Христианом Ивановичем взяли свои меры:
чем ближе к натуре, тем лучше, — лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет. Да и Христиану Ивановичу затруднительно было б
с ними изъясняться: он по-русски
ни слова не знает.