Неточные совпадения
Эта сцена более всего отозвалась на молчавшем Емельяне. Большак понимал, что это он виноват, что отец самовольно хочет женить Галактиона на немилой, как делывалось в старину.
Боится старик, чтобы Галактион
не выкинул такую же штуку, как он, Емельян. Вот и торопится… Совестно стало большаку, что из-за него заедают чужой век. И что это накатилось на старика? А Галактион выдержал до конца и ничем
не выдал своего настроения.
Когда исправничий экипаж покатил дальше, Вахрушка снял шапку и перекрестился. Он еще долго потом оглядывался и встряхивал головой. С этого момента он проникся безграничным удивлением к смелости Михея Зотыча: уж если исправника Полуянова
не испугался, так чего же ему
бояться больше?
Это была первая женщина, которую Симон видел совсем близко, и эта близость поднимала в нем всю кровь, так что ему делалось даже совестно, особенно когда Серафима целовала его по-родственному. Он потихоньку обожал ее и
боялся выдать свое чувство. Эта тайная любовь тоже волновала Серафиму, и она напрасно старалась держаться с мальчиком строго, — у ней строгость как-то
не выходила, а потом ей делалось жаль славного мальчугана.
Она опять села около него и заговорила, быстро роняя слова, точно
боялась, что
не успеет высказать всего.
— Это ваше счастие… да… Вот вы теперь будете рвать по частям, потому что
боитесь влопаться, а тогда, то есть если бы были выучены, начали бы глотать большими кусками, как этот ваш Мышников… Я знаю несколько таких полированных купчиков, и все на одну колодку… да. Хоть ты его в семи водах мой, а этой вашей купеческой жадности
не отмыть.
—
Не правда ли, какая она милая? — спрашивал Стабровский, точно
боялся, что Устенька
не понравится жене.
Никто
не знал, как он
боялся за свою любимицу.
—
Не знаю, я только
боюсь… Мне даже домой хочется уехать. Ты знаешь, доктор у меня нашел болезнь: нервы.
Да, теперь уж ему
не нужно будет ездить в бубновский дом и принимать за это всяческие неприятности дома, а главное — вечно
бояться.
Галактион попал в Суслон совершенно случайно. Он со Штоффом отправился на новый винокуренный завод Стабровского, совсем уже готовый к открытию, и здесь услыхал, что отец болен. Прямо на мельницу в Прорыв он
не поехал, а остановился в Суслоне у писаря. Отца он
не видал уже около года и
боялся встречи с ним. К отцу у Галактиона еще сохранилось какое-то детское чувство страха, хотя сейчас он совершенно
не зависел от него.
Какое-то странное волнение охватило Галактиона, точно он
боялся чего-то
не довезти и потерять дорогой. А потом эта очищающая жажда высказаться, выложить всю душу… Ему сделалось даже страшно при мысли, что отец мог вдруг умереть, и он остался бы навсегда с тяжестью на душе.
— А ежели я его люблю, вот этого самого Галактиона? Оттого я женил за благо время и денег
не дал, когда в отдел он пошел… Ведь умница Галактион-то, а когда в силу войдет, так и никого
бояться не будет. Теперь-то вон как в нем совесть ходит… А тут еще отец ему спуску
не дает. Так-то, отче!
Галактион дождался сумерок и отправился к Малыгиным. Он ужасно
боялся, чтобы
не встретить кого-нибудь из знакомых, и нарочно обошел самые людные улицы, как вор, который
боится собственной тени.
— А я тебя раньше, Галактион, очень
боялась, — откровенно признавалась она. — И
не то чтобы
боялась по-настоящему, а так, разное в голову лезло. Давно бы следовало к тебе переехать — и всему конец.
— Вот, вот… Люблю умственный разговор. Я то же думал, а только законов-то
не знаю и посоветоваться ни с кем нельзя, — продадут. По нынешним временам своих
боишься больше чужих… да.
— Нет, я тебя
боюсь… уйди… Скоро я умру, тогда… ах, я ничего
не знаю!
Ясно было одно, что он
боится и ненавидит жену и
не может выбиться из-под ее гнета.
Харитон Артемьич страшно
боялся, чтобы Полуянов
не передумал за ночь, — мало ли что говорится под пьяную руку. Но Полуянов понял его тайную мысль и успокоил одним словом...
— Чего я
боюсь? Всего
боюсь, детки… Трудно прожить жизнь, особенно русской женщине. Вот я и думаю о вас… что вас будет интересовать в жизни, с какими людьми вы встретитесь… Сейчас мы еще
не поймем друг друга.
Если бы Галактион любил ее попрежнему, Харитина, наверное,
не отвечала бы ему тою же монетой, а теперь она
боялась даже проявить свою любовь в полной мере и точно прятала ее, как прячут от солнца нежное растение.
Галактион поднялся бледный, страшный, что-то хотел ответить, но только махнул рукой и,
не простившись, пошел к двери. Устенька стояла посреди комнаты. Она задыхалась от волнения и
боялась расплакаться. В этот момент в гостиную вошел Тарас Семеныч. Он посмотрел на сконфуженного гостя и на дочь и
не знал, что подумать.
—
Не говорите. Кстати, я вызвал вас на это свидание вот почему: все равно — она разыскала бы вас, и бог знает, чем все могло кончиться. Я просто
боялся за вас. Такие женщины, как Харитина, в таком приподнятом настроении способны на все.
От Стабровского Устенька вышла в каком-то тумане. Ее сразу оставила эта выдержка. Она шла и краснела, припоминая то, что говорил Стабровский. О, только он один понимал ее и с какою вежливостью старался
не дать этого заметить! Но она уже давно научилась читать между строк и понимала больше, чем он думал. В сущности сегодняшнее свидание с Харитиной было ее экзаменом. Стабровский, наконец, убедился в том, чего
боялся и за что жалел сейчас ее. Да, только он один будет знать ее девичью тайну.
Михей Зотыч любил помудрить над простоватым Вахрушкой и, натешившись вдоволь, заговорил уже по-обыкновенному. Вахрушка знал, что он неспроста пришел, и вперед
боялся, как бы
не сболтнуть чего лишнего. Очень уж хитер Михей Зотыч, продаст и выкупит на одном слове. Ему бы по-настоящему в банке сидеть да с купцами-банкротами разговаривать.
Штофф и Мышников
боялись не смерти Стабровского, которая
не являлась неожиданностью, а его зятя, который мог захватить палии с банковскими делами и бумагами. Больной Стабровский
не оставлял банковских дел и занимался ими у себя на дому.
Мышников ничего
не ответил. Он
боялся смерти и теперь находился под впечатлением того, что она была вот здесь. Он даже чувствовал, как у него мурашки идут по спине. Да, она пронеслась здесь, дохнув своим леденящим дыханием.
Неточные совпадения
Анна Андреевна. Тебе все такое грубое нравится. Ты должен помнить, что жизнь нужно совсем переменить, что твои знакомые будут
не то что какой-нибудь судья-собачник, с которым ты ездишь травить зайцев, или Земляника; напротив, знакомые твои будут с самым тонким обращением: графы и все светские… Только я, право,
боюсь за тебя: ты иногда вымолвишь такое словцо, какого в хорошем обществе никогда
не услышишь.
О! я шутить
не люблю. Я им всем задал острастку. Меня сам государственный совет
боится. Да что в самом деле? Я такой! я
не посмотрю ни на кого… я говорю всем: «Я сам себя знаю, сам». Я везде, везде. Во дворец всякий день езжу. Меня завтра же произведут сейчас в фельдмарш… (Поскальзывается и чуть-чуть
не шлепается на пол, но с почтением поддерживается чиновниками.)
Анна Андреевна. Да вам-то чего
бояться? ведь вы
не служите.
Лука Лукич.
Не приведи бог служить по ученой части! Всего
боишься: всякий мешается, всякому хочется показать, что он тоже умный человек.
Лука стоял, помалчивал, //
Боялся,
не наклали бы // Товарищи в бока. // Оно быть так и сталося, // Да к счастию крестьянина // Дорога позагнулася — // Лицо попово строгое // Явилось на бугре…