Неточные совпадения
—
Как есть каторжный: ни днем, ни ночью покоя не
знаю.
— Я старичок, у меня бурачок, а кто меня слушает — дурачок… Хи-хи!.. Ну-ка, отгадайте загадку: сам гол, а рубашка за пазухой. Всею деревней не угадать… Ах, дурачки, дурачки!.. Поймали птицу, а
как зовут — и не
знаете. Оно и выходит, что птица не к рукам…
— Не принимаю я огорчения-то, Харитон Артемьич. И скусу не
знаю в вине,
какое оно такое есть. Не приводилось отведывать смолоду, а теперь уж года ушли учиться.
Колобов совсем отвык от маленьких детей и не
знал,
как ему разговаривать с Устюшей. Впрочем, девочка недолго оставалась у отца и убежала в кухню к няне.
Жених держал себя с большим достоинством и
знал все порядки по свадебному делу. Он приезжал каждый день и проводил с невестой
как раз столько времени, сколько нужно — ни больше, ни меньше. И остальных девушек не забывал: для каждой у него было свое словечко. Все невестины подруги полюбили Галактиона Михеича, а старухи шептали по углам...
Емельян только показал глазами на окошко, а потом вытолкал Лиодора в дверь. Девушки не
знали,
как и благодарить великодушного силача, который опять молча улыбался.
Знать составляли такие именитые люди,
как старик Луковников и запольский богач Евграф Огибенин.
— Мы ведь тут, каналья ты этакая, живем одною семьей, а я у них,
как посаженый отец на свадьбе… Ты, ангел мой, еще не
знаешь исправника Полупьянова. За глаза меня так навеличивают. Хорош мальчик, да хвалить некому… А впрочем, не попадайся, ежели что — освежую… А русскую хорошо пляшешь? Не умеешь? Ах ты, пентюх!.. А вот постой, мы Харитину в круг выведем. Вот так девка: развей горе веревочкой!
— Постой, родитель…
Знаешь,
как большую рыбу из воды вытаскивают: дадут ей поводок, она и ходит, а притомилась — ее на берег.
— А такая, дурачок. Били тебя на службе, били, а ты все-таки не
знаешь, в
какой день пятница бывает.
В лице Вахрушки хитрый старик приобрел очень хорошего сотрудника. Вахрушка был человек бывалый, насмотрелся всячины, да и свою округу
знал как пять пальцев. Потом он был с бедной приуральской стороны и
знал цену окружавшему хлебному богатству,
как никто другой.
—
Как же ты мог любить, когда совсем не
знал меня? Да я тебе и не нравилась. Тебе больше нравилась Харитина. Не отпирайся, пожалуйста, я все видела, а только мне было тогда почти все равно. Очень уж надоело в девицах сидеть. Тоска какая-то, все не мило. Я даже злая сделалась, и мамаша плакала от меня. А теперь я всех люблю.
Были приглашены также мельник Ермилыч и поп Макар. Последний долго не соглашался ехать к староверам, пока писарь не уговорил его. К самому новоселью подоспел и исправник Полуянов, который обладал каким-то чутьем попадать на такие праздники. Одним словом, собралась большая и веселая компания. Как-то все выходило весело, начиная с того, что Харитон Артемьевич никак не мог
узнать зятя-писаря и все спрашивал...
Веселье продолжалось целых три дня, так что Полуянов тоже перестал
узнавать гостей и всех спрашивал, по
какому делу вызваны. Он очувствовался только тогда, когда его свозили в Суслон и выпарили в бане. Михей Зотыч, по обыкновению, незаметно исчез из дому и скрывался неизвестно где.
Девушка
знала,
как нужно отваживаться с пьяницей-отцом, и распоряжалась,
как у себя дома. Старик сидел попрежнему на кровати и тяжело хрипел. Временами из его груди вырывалось неопределенное мычание, которое понимала только одна Харитина.
Припоминая подробности вчерашней сцены, Галактион отчетливо
знал только одно, именно, что он растерялся,
как мальчишка, и все время держал себя дураком.
— Послушай, старичок, поговорим откровенно, — приставал Штофф. — Ты живой человек, и я живой человек; ты хочешь кусочек хлеба с маслом, и я тоже хочу… Так? И все другие хотят, да не
знают,
как его взять.
— Женины деньги меня не касаются, а что касается выдела, едва ли отец согласится. Вы
знаете,
какой у него характер.
— Э, дела найдем!.. Во-первых, мы можем предоставить вам некоторые подряды, а потом… Вы
знаете, что дом Харитона Артемьича на жену, — ну, она передаст его вам: вот ценз. Вы на соответствующую сумму выдадите Анфусе Гавриловне векселей и дом… Кроме того, у вас уже сейчас в коммерческом мире есть свое имя,
как дельного человека, а это большой ход. Вас
знают и в Заполье и в трех уездах… О, известность — тоже капитал!
— Не
знаю,
как поживется.
— Будем устраиваться… да… — повторял Штофф, расхаживая по комнате и потирая руки. — Я уже кое-что подготовил на всякий случай. Ведь вы
знаете Луковникова? О, это большая сила!.. Он
знает вас. Да… Ничего, помаленьку устроимся.
Знаете, нужно жить,
как кошка: откуда ее ни бросьте, она всегда на все четыре ноги встанет.
Лица ее нельзя было рассмотреть, но он
узнал ее, потому что чувствовал,
как она пристально смотрит на него.
— О, часто!.. Было совестно, а все-таки думал. Где-то она? что-то она делает? что думает? Поэтому и на свадьбу к тебе не приехал… Зачем растравлять и тебя и себя? А вчера… ах,
как мне было вчера тяжело! Разве такая была Харитина! Ты нарочно травила меня, — я
знаю, что ты не такая. И мне так было жаль тебя и себя вместе, — я как-то всегда вместе думаю о нас обоих.
— Да так,
как бьют жен. Все это
знают… Ревнует он меня до смерти, — ну, такие и побои не в обиду. Прислуга разболтала по всему городу.
— Тоже не
знаю… Да и все равно мне. Ох,
как все равно!
Этот первый визит оставил в Галактионе неизгладимое впечатление. Что-то новое хлынуло на него, совсем другая жизнь, о
какой он
знал только понаслышке. Харитина откачнулась от своего купечества и жила уже совсем по-другому. Это новое уже было в Заполье, вот тут, совсем близко.
Братец умильно старался ухаживать за Галактионом, хотя и не
знал, с
какой стороны к нему подступиться.
— Это ваше счастие… да… Вот вы теперь будете рвать по частям, потому что боитесь влопаться, а тогда, то есть если бы были выучены, начали бы глотать большими кусками,
как этот ваш Мышников… Я
знаю несколько таких полированных купчиков, и все на одну колодку… да. Хоть ты его в семи водах мой, а этой вашей купеческой жадности не отмыть.
— Разные-то разные, а жадность одна. Вот вас взять… Молодой, неглупый человек… отлично
знаете,
как наживаются все купеческие капиталы… Ну, и вы хотите свою долю урвать? Ведь хотите, признайтесь? Меня вот это и удивляет, что в вас во всех никакой совести нет.
Как бы изумился и вознегодовал Тарас Семеныч, если б
узнал правду: бывая наверху.
— А
как вы думаете относительно сибирской рыбы? У меня уже арендованы пески на Оби в трех местах. Тоже дело хорошее и верное. Не хотите? Ну, тогда у меня есть пять золотых приисков в оренбургских казачьих землях… Тут уж дело вернее смерти. И это не нравится? Тогда, хотите, получим концессию на устройство подъездного пути от строящейся Уральской железной дороги в Заполье? Через пять лет вы не
узнали бы своего Заполья: и банки, и гимназия, и театр, и фабрики кругом. Только нужны люди и деньги.
— Вот что, Тарас Семеныч, я недавно ехал из Екатеринбурга и все думал о вас… да.
Знаете, вы делаете одну величайшую несправедливость. Вас это удивляет? А между тем это так… Сами вы можете жить,
как хотите, — дело ваше, — а зачем же молодым запирать дорогу? Вот у вас девочка растет, мы с ней большие друзья, и вы о ней не хотите позаботиться.
Тарасу Семенычу было и совестно, что англичанка все распотрошила, а с другой стороны, и понравилось, что миллионер Стабровский с таким вниманием пересмотрел даже белье Устеньки. Очень уж он любит детей, хоть и поляк. Сам Тарас Семеныч редко заглядывал в детскую, а
какое белье у Устеньки — и совсем не
знал. Что нянька сделает, то и хорошо. Все дело чуть не испортила сама Устенька, потому что под конец обыска она горько расплакалась. Стабровский усадил ее к себе на колени и ласково принялся утешать.
Никто не
знал,
как он боялся за свою любимицу.
—
Знаю,
знаю, что ты тут хорошо устроился. Совсем хорошо… Ну,
как поживает любезная сестрица Харитина Харитоновна? А потом,
как эту мерзавку зовут? Бубниху?.. Хорошими делами занялся, нечего сказать!
Как бы он удивился, если б
узнал, что писала сама Харитина!
— Э, вздор!.. Никто и ничего не
узнает. Да ты в первый раз, что ли, в Кунару едешь? Вот чудак. Уж хуже, брат, того, что про тебя говорят, все равно не скажут. Ты думаешь, что никто не
знает,
как тебя дома-то золотят? Весь город
знает… Ну, да все это пустяки.
— Вам-то
какая забота припала? — накидывалась Анфуса Гавриловна на непрошенных заступниц. — Лучше бы за собой-то смотрели… Только и
знаете, что хвостами вертите. Вот я сдеру шляпки-то, да
как примусь обихаживать.
Когда мельник Ермилыч заслышал о поповской помочи, то сейчас же отправился верхом в Суслон. Он в последнее время вообще сильно волновался и начинал не понимать, что делается кругом. Только и радости, что поговорит с писарем. Этот уж все
знает и всякое дело может рассудить. Закон-то вот
как выучил… У Ермилыча было страстное желание еще раз обругать попа Макара, заварившего такую кашу. Всю округу поп замутил, и никто ничего не
знает, что дальше будет.
Вообще,
как ни поверни, — скверно. Придется еще по волости отсчитываться за десять лет, — греха не оберешься. Прежде-то все сходило,
как по маслу, а нынче еще неизвестно, на кого попадешь. Вот то ли дело Ермилычу: сам большой, сам маленький, и никого
знать не хочет.
Дальше писарь
узнал,
как богато живет Стабровский и
какие порядки заведены у него в доме. Все женщины от души жалели Устеньку Луковникову, отец которой сошел с ума и отдал дочь полякам.
— Ишь
как ты разлакомился там, в Заполье! — засмеялся опять Михей Зотыч. — У вас ведь там все правые, и один лучше другого, потому
как ни бога, ни черта не
знают. Жиды, да табашники, да потворщики, да жалостливые бабешки.
— Вы уж
как там
знаете, а я не могу, — упрямо повторял Полуянов на все увещания следователя. — Судите меня одного, а другие сами про себя
знают… да. Моя песенка спета, зачем же лишний грех на душу брать? Относительно себя ничего не утаю.
Харитине доставляла какое-то жгучее наслаждение именно эта двойственность: она льнула к мужу и среди самых трогательных сцен думала о Галактионе. Она не могла бы сказать, любит его или нет; а ей просто хотелось думать о нем. Если б он пришел к ней, она его приняла бы очень сухо и ни одним движением не выдала бы своего настроения. О, он никогда не
узнает и не должен
знать того позора,
какой она переживала сейчас! И хорошо и худо — все ее, и никому до этого дела нет.
Определенного никто ничего не
знал, даже Штофф, но Галактион чувствовал себя первое время очень скверно,
как человек, попавший не в свою компанию.
Этот богатый пан
знал, кажется, решительно все и вперед сосчитал каждое зерно у мужика и каждую копейку выгоды,
какую можно было получить.
— Ах,
какая она красавица! — говорила с завистью пани Стабровская, любовавшаяся всяким здоровым человеком. — Право, таким здоровым и сильным людям и умереть не страшно, потому что они живут и
знают, что значит жить.
Удерживались от общего потока только такие заматерелые старики,
как миллионер Нагибин, он ничего не хотел
знать и только покачивал своею головой.
Только Галактион
знал,
как работает этот миллионер и с
какою осторожностью ведет свои дела.
В самый день свадьбы доктор сделал приятное открытие, что Прасковья Ивановна — совсем не та женщина,
какую он
знал, бывая у покойного Бубнова в течение пяти лет его запоя ежедневно, — больше того, он не
знал, что за человек его жена и после трехлетнего сожительства.