Неточные совпадения
Емельян, по обыкновению, молчал, точно его кто на ключ запер. Ему было все равно: Суслон так Суслон, а хорошо и на устье. Вот Галактион
другое, — у того что-то было на уме,
хотя старик и не выпытывал прежде времени.
— Ты у меня поговори, Галактион!.. Вот сынка бог послал!.. Я о нем же забочусь, а у него пароходы на уме. Вот тебе и пароход!.. Сам виноват, сам довел меня. Ох, согрешил я с вами: один умнее отца
захотел быть и
другой туда же… Нет, шабаш! Будет веревки-то из меня вить… Я и тебя, Емельян, женю по пути. За один раз терпеть-то от вас. Для кого я хлопочу-то, галманы вы этакие? Вот на старости лет в новое дело впутываюсь, петлю себе на шею надеваю, а вы…
— Она не посмотрела бы, что такие лбы выросли… Да!.. — выкрикивал старик,
хотя сыновья и не думали спорить. — Ведь мы так же поженились, да прожили век не хуже
других.
С
другими мужчинами не смели и сотой доли того сделать, а жениха даже побаивались,
хотя на вид он и казался ласковее.
Другие называли Огибенина просто «Еграшкой модником». Анфуса Гавриловна была взята из огибенинского дома,
хотя и состояла в нем на положении племянницы. Поэтому на малыгинскую свадьбу Огибенин явился с большим апломбом, как один из ближайших родственников. Он относился ко всем свысока, как к дикарям, и чувствовал себя на одной ноге только с Евлампией Харитоновной.
Зятья оглядели
друг друга и расцеловались. Молодая не выходила из экипажа, сладко потягиваясь. Она ужасно
хотела спать. Когда вышла хозяйка, она с ленивою улыбкой, наконец, вылезла из тарантаса. Сестры тоже расцеловались.
Теперь роли переменились. Женившись, Галактион сделался совершенно
другим человеком. Свою покорность отцу он теперь выкупал вызывающею самостоятельностью, и старик покорился,
хотя и не вдруг. Это была серьезная борьба. Михей Зотыч сердился больше всего на то, что Галактион начал относиться к нему свысока, как к младенцу, — выслушает из вежливости, а потом все сделает по-своему.
Запас сведений об этих
других прочих местах оказался самым ограниченным, вернее сказать — запольские купцы ничего не знали, кроме своего родного Заполья. Молодые купцы были бы и рады устраиваться по-новому, да не умели, а старики артачились и не
хотели ничего знать. Вообще разговоров и пересудов было достаточно, а какая-то невидимая беда надвигалась все ближе и ближе.
Эти слова каждый раз волновали Галактиона. Деревня тоже давно надоела ему, да и делать здесь было нечего, — и без него отец с Емельяном управятся. Собственно удерживало Галактиона последнее предприятие: он
хотел открыть дорогу зауральской крупчатке туда, на Волгу, чтоб обеспечить сбыт надолго. Нужно было только предупредить
других, чтобы снять сливки.
— А между тем обидно, Тарас Семеныч. Поставьте себя на мое место. Ведь еврей такой же человек. Среди евреев есть и дураки и хорошие люди. Одним словом, предрассудок. А что верно, так это то, что мы люди рабочие и из ничего создаем капиталы. Опять-таки: никто не мешает работать
другим. А если вы не
хотите брать богатства, которое лежит вот тут, под носом… Упорно не
хотите. И средства есть и энергия, а только не
хотите.
— Да вы первый. Вот возьмите
хотя ваше хлебное дело: ведь оно, говоря откровенно, ушло от вас. Вы упустили удобный момент, и какой-нибудь старик Колобов отбил целый хлебный рынок. Теперь
другие потянутся за ним, а Заполье будет падать, то есть ваша хлебная торговля. А все отчего? Колобов высмотрел центральное место для рынка и воспользовался этим. Постройте вы крупчатные мельницы раньше его, и ему бы ничего не поделать… да. Упущен был момент.
— Вот что, Тарас Семеныч, я недавно ехал из Екатеринбурга и все думал о вас… да. Знаете, вы делаете одну величайшую несправедливость. Вас это удивляет? А между тем это так… Сами вы можете жить, как
хотите, — дело ваше, — а зачем же молодым запирать дорогу? Вот у вас девочка растет, мы с ней большие
друзья, и вы о ней не
хотите позаботиться.
Несколько раз Галактион
хотел отказаться от конкурса, но все откладывал, — и жить чем-нибудь нужно, и
другие члены конкурса рассердятся. Вообще, как ни кинь — все клин. У Бубновых теперь Галактион бывал совсем редко, и Прасковья Ивановна сердилась на него.
— Вы
хотите сказать, что это свинство? — поправил доктор. — Может быть, вы
хотите к этому прибавить, что я пьяница? И в том и в
другом случае вы будете правы,
хотя… Я еще выпью плутократского коньячку.
Под этим настроением Галактион вернулся домой. В последнее время ему так тяжело было оставаться подолгу дома,
хотя, с
другой стороны, и деваться было некуда. Сейчас у Галактиона мелькнула было мысль о том, чтобы зайти к Харитине, но он удержался. Что ему там делать? Да и нехорошо… Муж в остроге, а он будет за женой ухаживать.
Пошатнулся и старик Луковников, задумавший громадную вальцовую мельницу в самом Заполье, — он
хотел перехватить у
других мелкотравчатых мельников пшеницу.
— Да ничего, помаленьку… Очень уж много здесь народу набилось,
друг друга начинаем давить. Ходят слухи, что Прохоров тоже
хочет строить винокуренный завод на Ключевой. И место выбрал у Бакланихи.
— Как для чего? А не
хочу дурой быть… Вот Серафима помрет, ты и женишься на
другой. Я все обдумала вперед, и меня не проведешь.
Полуянов пил одну рюмку водки за
другой с жадностью наголодавшегося человека и быстро захмелел. Воспоминания прошлого величия были так живы, что он совсем забыл о скромном настоящем и страшно рассердился, когда Прохоров заметил, что поп Макар,
хотя и виноват кругом, но согнуть его в бараний рог все-таки трудно.
А сам Галактион еще почище родителя будет,
хотя и по
другой части пошел.
— Ах, это совсем
другое дело! Мы, старики, в силу вещей, относимся к людям снисходительнее,
хотя и ворчим. Молодость нетерпима, а за старостью стоит громадный опыт, который говорит, что на земле совершенства нет и что все относительно. У стариков, если
хочешь, своя логика.
— Вы понимаете, что если я даю средства, то имею в виду воспользоваться известными правами, — предупреждал Мышников. — Просто под проценты я денег не даю и не желаю быть ростовщиком.
Другое дело, если вы мне выделите известный пай в предприятии. Повторяю: я верю в это дело,
хотя оно сейчас и дает только одни убытки.
Свадьба Симона, как и свадьба Галактиона, закончилась крупным скандалом,
хотя и в
другом роде. Еще за свадебным столом Замараев несколько раз подталкивал Симона и шептал...
Рассудительность Диди тяжело подействовала на Стабровского, — ведь это своего рода холодный и беспринципный разврат. С
другой стороны, она совершенно застрахована от обыкновенных женских слабостей,
хотя такие сдержанные натуры иногда и кончают очень плохо.
— А
другие еще
хотят больше получить, — как-то стонал Стабровский, тяжело ворочаясь в своем кресле. — Это называется снимать рубашку с нищего… да!
— Отчего вы не
хотите идти за него замуж? Он был бы
другой, поверьте мне… Ведь он сходит с ума вот уже три года.