Неточные совпадения
Все девицы взвизгнули и стайкой унеслись
в горницы,
а толстуха Аграфена заковыляла за ними. «Сама» после утреннего чая прилегла отдохнуть
в гостиной и долго не могла ничего понять, когда к ней влетели дочери всем выводком. Когда-то красивая женщина, сейчас Анфуса Гавриловна представляла собой типичную купчиху, совсем заплывшую жиром. Она сидела
в ситцевом «холодае» и смотрела испуганными
глазами то на дочерей, то на стряпку Аграфену, перебивавших друг друга.
Ну,
в годы войдет и раздобреет,
а главное, у ней
в глазу огонек есть, — упрямо таково взглянет.
Михей Зотыч был один, и торговому дому Луковникова приходилось иметь с ним немалые дела, поэтому приказчик сразу вытянулся
в струнку, точно по нему выстрелили. Молодец тоже был удивлен и во все
глаза смотрел то на хозяина, то на приказчика.
А хозяин шел, как ни
в чем не бывало, обходя бунты мешков,
а потом маленькою дверцей провел гостя к себе
в низенькие горницы, устроенные по-старинному.
Емельян только показал
глазами на окошко,
а потом вытолкал Лиодора
в дверь. Девушки не знали, как и благодарить великодушного силача, который опять молча улыбался.
Конечно, все это говорилось по углам,
а не
в глаза мужниной и жениной родне.
— Мы ведь тут, каналья ты этакая, живем одною семьей,
а я у них, как посаженый отец на свадьбе… Ты, ангел мой, еще не знаешь исправника Полупьянова. За
глаза меня так навеличивают. Хорош мальчик, да хвалить некому…
А впрочем, не попадайся, ежели что — освежую…
А русскую хорошо пляшешь? Не умеешь? Ах ты, пентюх!..
А вот постой, мы Харитину
в круг выведем. Вот так девка: развей горе веревочкой!
—
А Симка-то так ему
в глаза и заглядывает, как собачка.
Счастье влюбленной
в мужа Серафимы кололо
глаза засидевшейся
в деревне Анне. Вместе росли,
а судьба разная. Анна начинала теперь придираться к мужу и на каждом шагу ставила ему
в пример Галактиона.
— Ты посмотри на себя-то, — поговаривала Анна, — тебе водку пить с Ермилычем да с попом Макаром,
а настоящего-то ничего и нет. Ну, каков ты есть человек, ежели тебя разобрать? Вон глаза-то заплыли как от пьянства… Небойсь Галактион компании не ломает,
а всегда
в своем виде.
Но все эти сомнения и недосказанные мысли разрешились сами собой, когда Серафима, краснея и заикаясь, призналась, что она беременна. Муж посмотрел на нее непонимающими
глазами,
а потом так хорошо и любовно обнял и горячо поцеловал… еще
в первый раз поцеловал.
— Милый, милый! — шептала она
в исступлении, закрывая
глаза. — Только один раз. Разве та, другая, умеет любить?
А я-то тосковала по нем, я-то убивалась!
— Харитина, помнишь мою свадьбу? — заговорил он, не открывая
глаз, — ему страстно хотелось исповедаться. — Тогда
в моленной… У меня голова закружилась… и потом весь вечер я видел только тебя. Это грешно… я мучился… да.
А потом все прошло… я привык к жене… дети пошли… Помнишь, как ты меня целовала тогда на мельнице?
Галактион был бледен и смотрел на нее остановившимися
глазами, тяжело переводя дух. «Ах, какой он милый! — восхищалась Прасковья Ивановна, сама деспот
в душе. — Это какой-то тигр,
а не мужчина!»
Ну что же, разлюбил, бросил ее,
а как же детей не жаль, как не стыдно будет им-то
в глаза смотреть?..
Перед Ильиным днем поп Макар устраивал «помочь». На покос выходило до полуторых сот косцов. Мужики любили попа Макара и не отказывались поработать денек. Да и как было не поработать, когда поп Макар крестил почти всех косцов, венчал,
а в будущем должен был похоронить? За
глаза говорили про попа то и се,
а на деле выходило другое. Теперь
в особенности популярность попа Макара выросла благодаря свержению ига исправника Полуянова.
Михей Зотыч лежал у себя
в горнице на старой деревянной кровати, покрытой войлоком. Он сильно похудел, изменился,
а главное — точно весь выцвел.
В лице не было ни кровинки. Даже нос заострился, и
глаза казались больше.
Галактион вскочил со стула и посмотрел на отца совсем дикими
глазами. О, как он сейчас его ненавидел, органически ненавидел вот за эту безжалостность, за смех, за самоуверенность, — ведь это была его собственная несчастная судьба, которая смеялась над ним
в глаза. Потом у него все помутилось
в голове. Ему так много было нужно сказать отцу,
а выходило совсем другое, и язык говорил не то. Галактион вдруг обессилел и беспомощно посмотрел кругом, точно искал поддержки.
Даже накануне суда Харитина думала не о муже, которого завтра будут судить,
а о Галактионе. Придет он на суд или не придет? Даже когда ехала она на суд, ее мучила все та же мысль о Галактионе, и Харитина презирала себя, как соучастницу какого-то непростительного преступления. И все-таки, войдя
в залу суда, она искала
глазами не мужа.
— Не
в коня корм, — заметил наставительно писарь. — Конечно, у денег
глаз нет,
а все-таки, когда есть, напримерно, свои дети…
Спорить и прекословить мужу Анфуса Гавриловна теперь не смела и даже была рада этому, потому что все-таки
в дому был настоящий хозяин,
а не прежний пьяница. Хоть на старости лет пожить по-настоящему, как добрые люди живут. Теперь старушка часто ездила навещать Симу, благо мужа не было дома. Там к чему-то околачивалась Харитина. Так и юлит, так и шмыгает
глазами, бесстыжая.
Доктор волновался молча и глухо и как-то всем телом чувствовал, что не имеет никакого авторитета
в глазах жены,
а когда она была не
в духе или капризничала, он начинал обвинять себя
в чем-то ужасном, впадал тоже
в мрачное настроение и готов был на все, чтобы Прасковья Ивановна не дулась.
Старушка любила пожаловаться новому зятю на его предшественников,
а он так хорошо умел слушать ее старческую болтовню. Да и вообще аккуратный человек, как его ни поверни. Анфусе Гавриловне иногда делалось смешно над Агнией, как она ухаживала за мужем, — так
в глаза и смотрит. Насиделась
в девках-то, так оно и любопытно с своим собственным мужем пожить.
Заканчивалось письмо так: «Вот, г. корреспондент, как бывает:
в чужом
глазу сучок видим,
а в своем бревна не замечаем.
В первую минуту Малыгин хорошенько даже не понял,
в чем дело,
а только почувствовал, как вся комната завертелась у него перед
глазами.
Сестры ужасно волновались и смело говорили теперь все прямо
в глаза отцу. Сначала Харитон Артемьич отчаянно ругался, кричал, топал ногами, гнал всех,
а потом говорил всего одно слово...
—
А как вы полагаете, откуда деньги у Болеслава Брониславича? Сначала он был подрядчиком и морил рабочих, как мух, потом он начал спаивать мужиков,
а сейчас разоряет целый край
в обществе всех этих банковских воров. Честных денег нет, славяночка. Я не обвиняю Стабровского: он не лучше и не хуже других. Но не нужно закрывать себе
глаза на окружающее нас зло. Хороша и литература, и наука, и музыка, — все это отлично, но мы этим никогда не закроем печальной действительности.
А пароход быстро подвигался вперед, оставляя за собой пенившийся широкий след. На берегу попадались мужички, которые долго провожали
глазами удивительную машину.
В одном месте из маленькой прибрежной деревушки выскочил весь народ, и мальчишки бежали по берегу, напрасно стараясь обогнать пароход. Чувствовалась уже близость города.
— Что-о-о? — зарычал Полуянов, не веря собственным
глазам. — Газета?
в моем участке? Да кто это смел,
а? Газета? Ха-ха!
Больная полулежала
в подушках и смотрела на всех осмысленным взглядом. Очевидно, она пришла
в себя и успокоилась. Галактион подошел к ней, заглянул
в лицо и понял, что все кончено. У него задрожали колени,
а перед
глазами пошли круги.
Все, знавшие Ечкина, смеялись
в глаза и за
глаза над его новой затеей, и для всех оставалось загадкой, откуда он мог брать денег на свою контору. Кроме долгов, у него ничего не было,
а из векселей можно было составить приличную библиотеку. Вообще Ечкин представлял собой какой-то непостижимый фокус. Его новая контора служила несколько дней темой для самых веселых разговоров
в правлении Запольского банка, где собирались Стабровский, Мышников, Штофф и Драке.
Когда приходила Устенька, Стабровский непременно заводил речь о земстве, о школах и разных общественных делах, и Устенька понимала, что он старается втянуть Дидю
в круг этих интересов. Дидя слушала из вежливости некоторое время,
а потом старалась улизнуть из комнаты под первым предлогом. Старик провожал ее печальными
глазами и грустно качал головой.
— И не говори, отец честной…
Глаза бы не глядели. Скотинку теперь распродаем… Не то что скотине,
а самим жевать нечего. Пудик ржаной мучки за целковый перешел еще об рождестве,
а обещают
в два вогнать.
Из Суслона скитники поехали вниз по Ключевой. Михей Зотыч хотел посмотреть, что делается
в богатых селах. Везде было то же уныние, как и
в Суслоне. Народ потерял голову. Из-под Заполья вверх по Ключевой быстро шел голодный тиф. По дороге попадались бесцельно бродившие по уезду мужики, — все равно работы нигде не было,
а дома сидеть не у чего. Более малодушные уходили из дому, куда
глаза глядят, чтобы только не видеть голодавшие семьи.
Оглянувшись, Анфим так и обомлел. По дороге бежал Михей Зотыч,
а за ним с ревом и гиком гналась толпа мужиков. Анфим видел, как Михей Зотыч сбросил на ходу шубу и прибавил шагу, но старость сказывалась, и он начал уставать. Вот уже совсем близко разъяренная, обезумевшая толпа. Анфим даже раскрыл
глаза, когда из толпы вылетела пара лошадей Ермилыча, и какой-то мужик, стоя
в кошевой на ногах, размахивая вожжами, налетел на Михея Зотыча.
Неточные совпадения
Хлестаков. Оробели?
А в моих
глазах точно есть что-то такое, что внушает робость. По крайней мере, я знаю, что ни одна женщина не может их выдержать, не так ли?
Городничий (
в сторону).Славно завязал узелок! Врет, врет — и нигде не оборвется!
А ведь какой невзрачный, низенький, кажется, ногтем бы придавил его. Ну, да постой, ты у меня проговоришься. Я тебя уж заставлю побольше рассказать! (Вслух.)Справедливо изволили заметить. Что можно сделать
в глуши? Ведь вот хоть бы здесь: ночь не спишь, стараешься для отечества, не жалеешь ничего,
а награда неизвестно еще когда будет. (Окидывает
глазами комнату.)Кажется, эта комната несколько сыра?
Хлестаков. Я, признаюсь, рад, что вы одного мнения со мною. Меня, конечно, назовут странным, но уж у меня такой характер. (Глядя
в глаза ему, говорит про себя.)
А попрошу-ка я у этого почтмейстера взаймы! (Вслух.)Какой странный со мною случай:
в дороге совершенно издержался. Не можете ли вы мне дать триста рублей взаймы?
Вгляделся барин
в пахаря: // Грудь впалая; как вдавленный // Живот; у
глаз, у рта // Излучины, как трещины // На высохшей земле; // И сам на землю-матушку // Похож он: шея бурая, // Как пласт, сохой отрезанный, // Кирпичное лицо, // Рука — кора древесная, //
А волосы — песок.
Вздрогнула я, одумалась. // — Нет, — говорю, — я Демушку // Любила, берегла… — // «
А зельем не поила ты? //
А мышьяку не сыпала?» // — Нет! сохрани Господь!.. — // И тут я покорилася, // Я
в ноги поклонилася: // — Будь жалостлив, будь добр! // Вели без поругания // Честному погребению // Ребеночка предать! // Я мать ему!.. — Упросишь ли? //
В груди у них нет душеньки, //
В глазах у них нет совести, // На шее — нет креста!