Неточные совпадения
Катря стрелой поднялась наверх.
В столовой
сидела одна Нюрочка, — девочка пила
свою утреннюю порцию молока, набивая рот крошками вчерашних сухарей. Она взглянула на горничную и показала головой на
кабинет, где теперь
сидел смешной мужик.
Из залы нужно было пройти небольшую приемную, где обыкновенно дожидались просители, и потом уже следовал
кабинет. Отворив тяжелую дубовую дверь, Петр Елисеич был неприятно удивлен: Лука Назарыч
сидел в кресле у
своего письменного стола, а напротив него Палач. Поздоровавшись кивком головы и не подавая руки, старик взглядом указал на стул. Такой прием расхолодил Петра Елисеича сразу, и он почуял что-то недоброе.
Петр Михайлыч даже чай пил не с сахаром, а с медом, и в четверг перед последним ефимоном [Ефимон — великопостная церковная служба.], чопорно одетый в серый демикотоновый сюртук и старомодную с брыжами манишку, он
сидел в своем кабинете и ожидал благовеста.
Сорин. Конечно, в городе лучше.
Сидишь в своем кабинете, лакей никого не впускает без доклада, телефон… на улице извозчики и все…
Неточные совпадения
Сидя в кабинете Каренина и слушая его проект о причинах дурного состояния русских финансов, Степан Аркадьич выжидал только минуты, когда тот кончит, чтобы заговорить о
своем деле и об Анне.
— Вот как мы с тобой, — говорил
в тот же день, после обеда Николай Петрович
своему брату,
сидя у него
в кабинете: —
в отставные люди попали, песенка наша спета. Что ж? Может быть, Базаров и прав; но мне, признаюсь, одно больно: я надеялся именно теперь тесно и дружески сойтись с Аркадием, а выходит, что я остался назади, он ушел вперед, и понять мы друг друга не можем.
Брат его
сидел далеко за полночь
в своем кабинете, на широком гамбсовом кресле, [Гамбсово кресло — кресло работы модного петербургского мебельного мастера Гамбса.] перед камином,
в котором слабо тлел каменный уголь.
Обращаясь от двора к дому, Райский
в сотый раз усмотрел там,
в маленькой горенке, рядом с бабушкиным
кабинетом, неизменную картину: молчаливая, вечно шепчущая про себя Василиса, со впалыми глазами,
сидела у окна, век
свой на одном месте, на одном стуле, с высокой спинкой и кожаным, глубоко продавленным сиденьем, глядя на дрова да на копавшихся
в куче сора кур.
В этом же
кабинете, на мягком и тоже истасканном диване, стлали ему и спать; он ненавидел этот
свой кабинет и, кажется, ничего
в нем не делал, а предпочитал
сидеть праздно
в гостиной по целым часам.