— Как бы не так!.. Тоже и старцы ущитились, ну, да в лесу, известно, один Микола бог… Троих, сказывают, старичков порешили лесообъездчики, а потом стащили в один скиток и скиток подпалили. Одни угольки остались… Кто их в лесу-то видел? Да и народ все такой, за которого и ответу нет: бродяги, беглые солдаты, поселенцы. Какой за них ответ? Все
равно как лесной зверь, так и они.
Неточные совпадения
— Брат Окулка-то, — объяснил Груздев гостю, когда Тараско ушел в кухню за жареным. — А мне это все
равно: чем мальчонко виноват? Потом его паром обварило на фабрике… Дома холод да голод. Ну,
как его не взять?.. Щенят жалеют, а живого человека
как не пожалеть?
Когда старая Ганна Ковалиха узнала о возвращении разбитой семьи Горбатых, она ужасно всполошилась. Грозный призрак жениха-туляка для Федорки опять явился перед ней, и она опять оплакивала свою «крашанку»,
как мертвую. Пока еще, конечно, ничего не было, и сват Тит еще носу не показывал в хату к Ковалям, ни в кабак к Рачителихе, но все
равно — сваты где-нибудь встретятся и еще раз пропьют Федорку.
— Ох, грешный я человек! — каялась она вслух в порыве своего восторженного настроения. — Недостойная раба… Все
равно,
как собака, которая сорвалась с цепи: сама бежит, а цепь за ней волочится, так и мое дело. Страшно, голубушка, и подумать-то, што там будет, на том свете.
— Вот погляди, старик-то в курень собирается вас везти, — говорила Татьяна молодой Агафье. — Своего хлеба в орде ты отведала, а в курене почище будет: все
равно,
как в трубе будешь сидеть. Одной сажи куренной не проглотаешься… Я восемь зим изжила на Бастрыке да на Талом, так знаю. А теперь-то тебе с полугоря житья: муж на фабрике, а ты посиживай дома.
— Успокой ты мою душу, скажи… — молила она, ползая за ним по избушке на коленях. — Ведь я каждую ночь слышу,
как ребеночек плачет… Я это сначала на отца Гурия думала, а потом уж догадалась. Кононушко, братец, скажи только одно слово: ты его убил? Ах, нет, и не говори лучше, все
равно не поверю… ни одному твоему слову не поверю, потому что вынял ты из меня душу.
— А мне все
равно, — повторял Голиковский, чувствовавший, что ему ничего не остается,
как только бежать с заводов. — Один в поле не воин… А Самосадку я все-таки укомплектую: на войне
как на войне. Мы сами виноваты, что распустили население.
— Не было бы, родимый мой… Все
равно,
как пустой дам: стоит и сам валится. Пока живут — держится, а запустел — и конец. Ежели здорового человека, напримерно, положить в лазарет, так он беспременно помрет… Так и это дело.
Смотритель подумал с минуту и отвечал, что в истории многое покрыто мраком; но что был, однако же, некто Карл Простодушный, который имел на плечах хотя и не порожний, но все
равно как бы порожний сосуд, а войны вел и трактаты заключал.
— Извини, но я решительно не понимаю этого, как бы… всё
равно как не понимаю, как бы я теперь, наевшись, тут же пошел мимо калачной и украл бы калач.
Все те, которые прекратили давно уже всякие знакомства и знались только, как выражаются, с помещиками Завалишиным да Полежаевым (знаменитые термины, произведенные от глаголов «полежать» и «завалиться», которые в большом ходу у нас на Руси, все
равно как фраза: заехать к Сопикову и Храповицкому, означающая всякие мертвецкие сны на боку, на спине и во всех иных положениях, с захрапами, носовыми свистами и прочими принадлежностями); все те, которых нельзя было выманить из дому даже зазывом на расхлебку пятисотрублевой ухи с двухаршинными стерлядями и всякими тающими во рту кулебяками; словом, оказалось, что город и люден, и велик, и населен как следует.
Неточные совпадения
Услышав требование явиться, она
как бы изумилась, но так
как, в сущности, ей было все
равно,"кто ни поп — тот батька", то после минутного колебания она начала приподниматься, чтоб последовать за посланным.
Излишняя тучность точно так же,
как и излишняя скаредность,
равно могут иметь неприятные последствия.
― Ну,
как же! Ну, князь Чеченский, известный. Ну, всё
равно. Вот он всегда на бильярде играет. Он еще года три тому назад не был в шлюпиках и храбрился. И сам других шлюпиками называл. Только приезжает он раз, а швейцар наш… ты знаешь, Василий? Ну, этот толстый. Он бонмотист большой. Вот и спрашивает князь Чеченский у него: «ну что, Василий, кто да кто приехал? А шлюпики есть?» А он ему говорит: «вы третий». Да, брат, так-то!
— О, нет! —
как будто с трудом понимая, — сказал Вронский. — Если вам всё
равно, то будемте ходить. В вагонах такая духота. Письмо? Нет, благодарю вас; для того чтоб умереть, не нужно рекомендаций. Нешто к Туркам… — сказал он, улыбнувшись одним ртом. Глаза продолжали иметь сердито-страдающее выражение.
— Ну,
как хочешь, мне всё
равно, — с досадой сказала она.