Неточные совпадения
Попасть «в медную гору», как мочегане называли рудник, считалось величайшею бедой, гораздо хуже, чем «огненная
работа» на
фабрике, не говоря уже о вспомогательных заводских
работах, как поставка дров, угля и руды или перевозка вообще.
Общая
работа на
фабрике или в руднике не сближала в такой степени, как галденье у кабацкой стойки.
Сидор Карпыч каждый вечер исправно являлся на
фабрику и обходил все корпуса, где шла огненная
работа.
— Куды ни пошевелись, все купляй… Вот какая наша земля, да и та не наша, а господская. Теперь опять так сказать: опять мы в куренную
работу с волею-то своей али на
фабрику…
Вот подойдет осень, и пойдет народ опять в кабалу к Устюжанинову, а какая это
работа: молодые ребята балуются на
фабрике, мужики изробливаются к пятидесяти годам, а про баб и говорить нечего, — которая пошла на
фабрику, та и пропала.
Будут ли рабочие работать на
фабрике и кто выйдет на
работу, — все это оставалось пока неизвестным.
Еще до свету коморник Слепень пропустил обеих «сестер» — уставщика Корнилу и плотинного Евстигнея, за ними пришел надзиратель Подседельников, известный на
фабрике под именем «Ястребка», потом дозорные (Полуэхт Самоварник забрался раньше других), записчик поденных
работ Чебаков, магазинер Подседельников, амбарные Подседельниковы и т. д.
Конечно,
фабрику пустить сразу всю было невозможно, а
работы шли постепенно.
Когда Петр Елисеич пришел в девять часов утра посмотреть
фабрику, привычная
работа кипела ключом. Ястребок встретил его в доменном корпусе и провел по остальным. В кричном уже шла
работа, в кузнице, в слесарной, а в других только еще шуровали печи, смазывали машины, чинили и поправляли. Под ногами уже хрустела фабричная «треска», то есть крупинки шлака и осыпавшееся с криц и полос железо — сор.
На
фабрике Петр Елисеич пробыл вплоть до обеда, потому что все нужно было осмотреть и всем дать
работу. Он вспомнил об еде, когда уже пробило два часа. Нюрочка, наверное, заждалась его… Выслушивая на ходу какое-то объяснение Ястребка, он большими шагами шел к выходу и на дороге встретил дурачка Терешку, который без шапки и босой бежал по двору.
Когда в темноте Наташка бежала почти бегом по Туляцкому концу и по пути стучалась в окошко избы Чеботаревых, чтобы идти на
работу вместе с Аннушкой, солдатки уже не было дома, и Наташка получала выговоры на
фабрике от уставщика.
Теперь все
работы на
фабрике шли по свистку.
На
фабрике работа шла своим чередом. Попрежнему дымились трубы, попрежнему доменная печь выкидывала по ночам огненные снопы и тучи искр, по-прежнему на плотине в караулке сидел старый коморник Слепень и отдавал часы. Впрочем, он теперь не звонил в свой колокол на поденщину или с поденщины, а за него четыре раза в день гудел свисток паровой машины.
Можно себе представить удивление Никитича, когда после двенадцати часов ночи он увидал проходившего мимо его корпуса Петра Елисеича. Он даже протер себе глаза: уж не блазнит ли, грешным делом? Нет, он, Петр Елисеич… Утром рано он приходил на
фабрику каждый день, а ночью не любил ходить, кроме редких случаев, как пожар или другое какое-нибудь несчастие. Петр Елисеич обошел все корпуса, осмотрел все
работы и завернул под домну к Никитичу.
Работы у «убитых коломенок» было по горло. Мужики вытаскивали из воды кули с разбухшим зерном, а бабы расшивали кули и рассыпали зерно на берегу, чтобы его охватывало ветром и сушило солнышком. Но зерно уже осолодело и от него несло затхлым духом. Мыс сразу оживился. Бойкие заводские бабы работали с песнями, точно на помочи. Конечно, в первую голову везде пошла развертная солдатка Аннушка, а за ней Наташка. Они и работали везде рядом, как привыкли на
фабрике.
За этою
работой застал Нюрочку о. Сергей, который нарочно поднялся в сарайную. Петр Елисеич ушел на
фабрику.
Неточные совпадения
Утешься, добрая мать: твой сын вырос на русской почве — не в будничной толпе, с бюргерскими коровьими рогами, с руками, ворочающими жернова. Вблизи была Обломовка: там вечный праздник! Там сбывают с плеч
работу, как иго; там барин не встает с зарей и не ходит по
фабрикам около намазанных салом и маслом колес и пружин.
У Тита Никоныча он увидел роскошный дамский туалет, обшитый розовой кисеей и кружевами, с зеркалом, увитым фарфоровой гирляндой из амуров и цветов, артистической, тонкой
работы, с Севрской
фабрики.
Среди круга многие катались верхом, а по обеим сторонам экипажей, по аллее и по полю, шли непрерывной толпой тагалы и тагалки домой из гавани, с
фабрик, с
работы.
А ведь стоило только найтись человеку, — думал Нехлюдов, глядя на болезненное, запуганное лицо мальчика, — который пожалел бы его, когда его еще от нужды отдавали из деревни в город, и помочь этой нужде; или даже когда он уж был в городе и после 12 часов
работы на
фабрике шел с увлекшими его старшими товарищами в трактир, если бы тогда нашелся человек, который сказал бы: «не ходи, Ваня, нехорошо», — мальчик не пошел бы, не заболтался и ничего бы не сделал дурного.
Занятый постройкой, он совсем забросил жилку, куда являлся только к вечеру, когда на
фабрике «отдавали свисток с
работы». Он приезжал к дудке, наклонялся и кричал: