Неточные совпадения
Он старался
не смотреть кругом и откладывал порывистые кресты,
глядя на одну старинную икону, — раскольникам под открытым небом позволяется молиться старинным писаным иконам, какие выносят из православных церквей.
Замерло все в кабаке и около кабака. Со стороны конторы близился гулкий топот, — это гнали верхами лесообъездчики и исправничьи казаки. Дверь в кабаке была отворена попрежнему, но никто
не смел войти в нее. К двум окнам припали усатые казачьи рожи и
глядели в кабак.
— Хорошенько его, — поощрял Деян Поперешный, который жил напротив и теперь высунул голову в окошко. — От рук ребята отбиваются,
глядя на хохлов. Ты его за волосья да по спине… вот так… Поболтай его хорошенько, дольше
не рассохнется.
— Спесивая стала, Наташенька… Дозваться я
не могла тебя, так сама пошла: солдатке
не до спеси. Ох,
гляжу я на тебя, как ты маешься, так вчуже жаль… Кожу бы с себя ровно сняла да помогла тебе! Вон Горбатые
не знают, куда с деньгами деваться, а нет, чтобы послали хоть кобылу копны к зароду свозить.
Уж
не заплутались ли они в лесу, на ночь
глядя?
— Ври, да
не подавись, мотри, — огрызнулся Морок, презрительно
глядя на Самоварника.
— Ты, Домна, помогай Татьяне-то Ивановне, — наговаривал ей солдат тоже при Макаре. — Ты вот и в чужих людях жила, а свой женский вид
не потеряла. Ну, там по хозяйству подсобляй, за ребятишками пригляди и всякое прочее: рука руку моет… Тебе-то в охотку будет поработать, а Татьяна Ивановна,
глядишь, и переведет дух. Ты уж старайся, потому как в нашем дому работы Татьяны Ивановны и
не усчитаешь… Так ведь я говорю, Макар?
— Это
не резон, милый ты мой… Прохарчишься, и все тут. Да… А ты лучше, знаешь, что сделай… Отдавай мне деньги-то, я их оберну раза три-четыре в год, а процент пополам.
Глядишь, и набежит тысчонка-другая. На Самосадке-то
не прожить… Я для тебя говорю, а ты подумай хорошенько. Мне-то все равно, тебе платить или кому другому.
Аграфена видела, что матушка Енафа гневается, и всю дорогу молчала. Один смиренный Кирилл чувствовал себя прекрасно и только посмеивался себе в бороду: все эти бабы одинаковы, что мирские, что скитские, и всем им одна цена, и слабость у них одна женская. Вот Аглаида и
глядеть на него
не хочет, а что он ей сделал? Как родила в скитах, он же увозил ребенка в Мурмос и отдавал на воспитанье! Хорошо еще, что ребенок-то догадался во-время умереть, и теперь Аглаида чистотою своей перед ним же похваляется.
— Тошнехонько и глядеть-то на них, на мирских, — продолжала Енафа с азартом. — Прежде скитские наедут, так
не знают, куда их посадить, а по нонешним временам, как на волков, свои же и
глядят…
Не стало прежних-то христолюбцев и питателей, а пошли какие-то богострастники да отчаянные. Бес проскочил и промежду боголюбивых народов… Везде свара и неистовство. Знай себе чай хлебают да табачище палят.
Не страшно тебе глядеть-то на меня?
— Штой-то, Ефим Андреич,
не на пасынков нам добра-то копить. Слава богу, хватит и смотрительского жалованья… Да и по чужим углам на старости лет муторно жить. Вон курицы у нас, и те точно сироты бродят… Переехали бы к себе в дом, я телочку бы стала выкармливать… На тебя-то
глядеть, так сердечушко все изболелось! Сам
не свой ходишь, по ночам вздыхаешь… Долго ли человеку известись!
— Видеть сам
не видел, а только верно это самое дело, Дунюшка… Сейчас провалиться, верно!.. Отощали, слышь, все, обносились, обветряли, — супротив заводских страм
глядеть.
От волнения Тит в первую минуту
не мог сказать слова, а только тяжело дышал. Его худенькое старческое лицо было покрыто потом, а маленькие глазки
глядели с усталою покорностью. Народ набился в волость, но, к счастью Тита, большинство здесь составляли кержаки.
— Мамынька, вот те Христос, ничего
не знаю! — отпиралась Феклиста. — Ничего
не знаю, чего ему, омморошному, надо от меня… Он и на фабрику ходит: сядет на свалку дров и
глядит на меня, как я дрова ношу. Я уж и то жаловалась на него уставщику Корниле… Корнило-то раза три выгонял Морока с фабрики.
— Ломаный я человек, родитель, — отвечал Артем без запинки. — Ты думаешь, мне это приятно без дела слоняться? Может, я в другой раз и жисти своей
не рад… Поработаю — спина отымается, руки заболят, ноги точно чужие сделаются. Завидно на других
глядеть, как добрые люди над работой убиваются.
«Эх, кабы все это да до убившего каравана! — думал Артем, как-то по-волчьи
глядя на Груздева. — А то и взять-то сейчас с тебя нечего… Все одно, что проколотый пузырь.
Не стоит с тобой и бобы разводить, ежели сказать по-настоящему».
— Прости ты ее, матушка, — молила Таисья, кланяясь Енафе в пояс. —
Не от ума вышло это самое дело… Да и канун надо начинать, а то анбашские,
гляди, кончат.
Убитый Кирилл лежал попрежнему в снегу ничком. Он был в одной рубахе и в валенках. Длинные темные волосы разметались в снегу, как крыло подстреленной птицы. Около головы снег был окрашен кровью. Лошадь была оставлена версты за две, в береговом ситнике, и Мосей соображал, что им придется нести убитого на руках. Эх, неладно, что он связался с этими мочеганами:
не то у них было на уме… Один за бабой погнался, другой за деньгами. Того
гляди, разболтают еще.