Худой, изможденный учитель Агап, в казинетовом пальтишке и дырявых сапогах, добыл из кармана кошелек с деньгами и послал Рачителя за новым полуштофом: «Пировать так пировать, а там пусть дома жена ест, как ржавчина». С этою счастливою
мыслью были согласны Евгеньич и Рачитель, как люди опытные в житейских делах.
Неточные совпадения
— Постой, постой… — остановил его Никитич, все еще не имея сил совладать с
мыслью, никак не хотевшей укладываться в его заводскую голову. — Как ты сказал: кто
будет на фабрике робить?
Старички даже как будто испугались, когда высказана
была роковая
мысль, висевшая в воздухе. Думать каждый думал, а выговорить страшно.
Палач выскочил в переднюю, чтобы обругать смельчаков, нарушивших завтрак, но так и остановился в дверях с раскрытым ртом: перед ним стояли заводские разбойники Окулко, Челыш и Беспалый. Первая
мысль, которая мелькнула в голове Палача,
была та, что разбойники явились убить его, но он сейчас же услышал шептанье собравшегося у крыльца народа.
Кончив работу, он, к удивлению, пережил тяжелое настроение: не с кем
было поделиться своими
мыслями.
Долго стоял Коваль на мосту, провожая глазами уходивший обоз. Ему
было обидно, что сват Тит уехал и ни разу не обернулся назад. Вот тебе и сват!.. Но Титу
было не до вероломного свата, — старик не мог отвязаться от
мысли о дураке Терешке, который все дело испортил. И откуда он взялся, подумаешь: точно из земли вырос… Идет впереди обоза без шапки, как ходил перед покойниками. В душе Тита этот пустой случай вызвал первую тень сомнения: уж ладно ли они выехали?
— А как старушка-то Василиса Корниловна
будет рада! — продолжала свою
мысль Анфиса Егоровна. — На старости лет вместе бы со всеми детьми пожила. Тоже черпнула она горя в свою долю, а теперь порадуется.
Вот только жаль ребятишек, и
мысль о них каждый раз варом обливала отупевшее материнское сердце: как-то они
будут жить у мачехи?..
— А может
быть, она не умерла? — повторял Груздев, ожидая подтверждения этой
мысли. — Ведь бывают глубокие обмороки… Я читал в газете про одну девушку, которая четырнадцать дней лежала мертвая и потом очнулась.
Была и специальная точка для таких невеселых
мыслей — это свои бесконечные женские незадачи.
В подкрепление своих
мыслей Таисья приводила житие какого-нибудь раскольничьего подвижника, и это
было самою интересною частью ее бесед.
Впрочем, у старика завелась одна
мысль, которая ему не давала покоя: нужно
было завести помаленьку коней, выправить разную куренную снасть — дровни, коробья, топоры; лопаты, а там, благословясь, опять углепоставщиком сделаться.
В голове Макара эта
мысль о земле засела клином. Смутно сказался тот великорусский пахарь, который еще жил в заводском лесообъездчике. Это
была темная тяга к своей земле, которая прошла стихийною силой через всю русскую историю.
Брат лег и ― спал или не спал ― но, как больной, ворочался, кашлял и, когда не мог откашляться, что-то ворчал. Иногда, когда он тяжело вздыхал, он говорил: «Ах, Боже мой» Иногда, когда мокрота душила его, он с досадой выговаривал: «А! чорт!» Левин долго не спал, слушая его. Мысли Левина были самые разнообразные, но конец всех
мыслей был один: смерть.
Прошло минут пять; сердце мое сильно билось, но
мысли были спокойны, голова холодна; как я ни искал в груди моей хоть искры любви к милой Мери, но старания мои были напрасны.
И что ж? Глаза его читали, // Но
мысли были далеко; // Мечты, желания, печали // Теснились в душу глубоко. // Он меж печатными строками // Читал духовными глазами // Другие строки. В них-то он // Был совершенно углублен. // То были тайные преданья // Сердечной, темной старины, // Ни с чем не связанные сны, // Угрозы, толки, предсказанья, // Иль длинной сказки вздор живой, // Иль письма девы молодой.
Я сам хотел добра людям и сделал бы сотни, тысячи добрых дел вместо одной этой глупости, даже не глупости, а просто неловкости, так как вся эта
мысль была вовсе не так глупа, как теперь она кажется, при неудаче…
Неточные совпадения
Сначала он принял
было Антона Антоновича немного сурово, да-с; сердился и говорил, что и в гостинице все нехорошо, и к нему не поедет, и что он не хочет сидеть за него в тюрьме; но потом, как узнал невинность Антона Антоновича и как покороче разговорился с ним, тотчас переменил
мысли, и, слава богу, все пошло хорошо.
Лука Лукич. Что ж мне, право, с ним делать? Я уж несколько раз ему говорил. Вот еще на днях, когда зашел
было в класс наш предводитель, он скроил такую рожу, какой я никогда еще не видывал. Он-то ее сделал от доброго сердца, а мне выговор: зачем вольнодумные
мысли внушаются юношеству.
Хлестаков. Да, и в журналы помещаю. Моих, впрочем, много
есть сочинений: «Женитьба Фигаро», «Роберт-Дьявол», «Норма». Уж и названий даже не помню. И всё случаем: я не хотел писать, но театральная дирекция говорит: «Пожалуйста, братец, напиши что-нибудь». Думаю себе: «Пожалуй, изволь, братец!» И тут же в один вечер, кажется, всё написал, всех изумил. У меня легкость необыкновенная в
мыслях. Все это, что
было под именем барона Брамбеуса, «Фрегат „Надежды“ и „Московский телеграф“… все это я написал.
Григорий шел задумчиво // Сперва большой дорогою // (Старинная: с высокими // Курчавыми березами, // Прямая, как стрела). // Ему то
было весело, // То грустно. Возбужденная // Вахлацкою пирушкою, // В нем сильно
мысль работала // И в песне излилась:
В минуты, когда
мысль их обращается на их состояние, какому аду должно
быть в душах и мужа и жены!