Неточные совпадения
— Верно… Это ты верно, Деян, этово-тово, — соглашался Тит Горбатый. — Надо порядок в дому, чтобы острастка… Не надо баловать парней. Это ты верно, Деян… Слабый народ — хохлы,
у них никаких порядков в дому не полагается, а, значит, родители совсем ни в грош. Вот Дорох с Терешкой же и разговаривает, этово-тово, заместо того, штобы
взять орясину да Терешку орясиной.
Челыш и Беспалый в это время шептались относительно Груздева. Его теперь можно будет
взять, потому как и остановился он не
у Основы, а в господском доме. Антип обещал подать весточку, по какой дороге Груздев поедет, а он большие тысячи везет с собой. Антип-то ловко все разведал
у кучера: водку даве вместе пили, — ну, кучер и разболтался, а обережного обещался напоить. Проворный черт, этот Матюшка Гущин, дай бог троим с ним одним управиться.
— И это знаю!.. Только все это пустяки. Одной поденщины сколько мы должны теперь платить. Одним словом, бросай все и заживо ложись в могилу… Вот француз все своею заграницей утешает, да только там свое, а
у нас свое. Машины-то денег стоят, а мы должны миллион каждый год послать владельцам… И без того заводы плелись кое-как, концы с концами сводили, а теперь где мы
возьмем миллион наш?
— Ты
у меня смотри, сахар… — ласково ворчал Лука Назарыч, грозя Палачу пальцем. — Чурок не жалей, а то упустим шахту, так с ней не развяжешься. И ты, Ефим Андреич, не зевай… голубковскую штольню вода
возьмет…
— К самому сердцу пришлась она мне, горюшка, — плакала Таисья, качая головой. — Точно вот она моя родная дочь… Все терпела, все скрывалась я, Анфиса Егоровна, а вот теперь прорвало… Кабы можно, так на себя бы, кажется,
взяла весь Аграфенин грех!.. Видела, как этот проклятущий Кирилл зенки-то свои прятал:
у, волк! Съедят они там девку в скитах с своею-то Енафой!..
— Богу ответите за сироту, Петр Елисеич! — доносился звонкий голос Домнушки через запертые двери. — Другие-то побоятся вам оказать, а я вся тут… Нечего с меня
взять, с солдатки! Дочь
у вас растет, большая будет, вам же стыдно… Этакой срам в дому! Беспременно этого варнака Тишку в три шеи. Обнакновенно, Катря — глупая девка и больше ничего, а вы хозяин в дому и ответите за нее.
Туляцкому и Хохлацкому концам было не до этих разговоров, потому что все жили в настоящем. Наезд исправника решил все дело: надо уезжать. Первый пример подал и здесь Деян Поперешный. Пока другие говорили да сбирались потихоньку
у себя дома, он
взял да и продал свой покос на Сойге, самый лучший покос во всем Туляцком конце. Покупателем явился Никитич. Сделка состоялась, конечно, в кабаке и «руки розняла» сама Рачителиха.
Раньше он ездил в Мурмос один, а теперь
взял с собой Нюрочку, потому что там жили Груздевы и она могла погостить
у них.
Но теперь старый Тит опять наложил свою железную руку на все хозяйство, хотя уж прежней силы
у него и не было:
взять подряд на куренную работу было не с чем — и вся снасть позорена, и своей живой силы не хватило бы.
— А такой… Дурашлив уродился, значит, а моей причины тут нет, — огрызался Тит, выведенный из терпения. — Руки бы вам отрубить, лежебокам… Нашли виноватого!.. Вон
у Морока покос по людям гуляет, его бы
взял. Из пятой копны сдает Морок покос-то, шальная голова, этово-тово…
— Глиндру
возьмешь, — ворчала Ганна. — В кабаке
у Рачителихи в вине жениха Федорке Ваньку Голого выхлебаешь.
— Стыд-то где
у Самойла Евтихыча? — возмущалась Парасковья Ивановна. — Сказывают, куды сам поедет, и Наташку с собой в повозку… В Мурмосе
у него она в дому и живет. Анфиса Егоровна устраивала дом, а теперь там Наташка расширилась. Хоть бы сына-то Васи постыдился… Ох, и говорить-то, так один срам!.. Да и другие хороши, ежели разобрать:
взять этого же Петра Елисеича или Палача… Свое-то лакомство, видно, дороже всего.
Его удержал Макар. Он опять
взял Аграфену в охапку и унес в избушку. Мосей проводил его глазами и только сердито сплюнул. Сейчас лицо
у него было страшное, и он в сердцах пнул ногой Артема, продолжавшего обыскивать убитого Кирилла.
Он больше всего любил подсесть к кому-нибудь за прилавок и играть в шашки, а то
возьмет у Илюшки Рачителя гармонику и наигрывает без конца.
То же самое и про Илюшку Рачителя сказывают, — он
у вас в Мурмосе торгует, а
взял за себя сестру Аглаиды нашей.
Неточные совпадения
Аммос Федорович. Однако ж, черт
возьми господа! он
у меня
взял триста рублей взаймы.
Городничий. Да говорите, ради бога, что такое?
У меня сердце не на месте. Садитесь, господа!
Возьмите стулья! Петр Иванович, вот вам стул.
Городничий. Не гневись! Вот ты теперь валяешься
у ног моих. Отчего? — оттого, что мое
взяло; а будь хоть немножко на твоей стороне, так ты бы меня, каналья! втоптал в самую грязь, еще бы и бревном сверху навалил.
Артемий Филиппович (в сторону).Эка, черт
возьми, уж и в генералы лезет! Чего доброго, может, и будет генералом. Ведь
у него важности, лукавый не
взял бы его, довольно. (Обращаясь к нему.)Тогда, Антон Антонович, и нас не позабудьте.
И тут настала каторга // Корёжскому крестьянину — // До нитки разорил! // А драл… как сам Шалашников! // Да тот был прост; накинется // Со всей воинской силою, // Подумаешь: убьет! // А деньги сунь, отвалится, // Ни дать ни
взять раздувшийся // В собачьем ухе клещ. //
У немца — хватка мертвая: // Пока не пустит по миру, // Не отойдя сосет!