При жизни мать рассказала Евсею несколько сказок. Рассказывала она их зимними ночами, когда метель, толкая избу в стены,
бегала по крыше и всё ощупывала, как будто искала чего-то, залезала в трубу и плачевно выла там на разные голоса. Мать говорила сказки тихим сонным голосом, он у неё рвался, путался, часто она повторяла много раз одно и то же слово — мальчику казалось, что всё, о чём она говорит, она видит во тьме, только — неясно видит.
Вадим, неподвижный, подобный одному из тех безобразных кумиров, кои доныне иногда в степи заволжской на холме поражают нас удивлением, стоял перед ней, ломая себе руки, и глаза его, полузакрытые густыми бровями, выражали непобедимое страдание… всё было тихо, лишь ветер, по временам
пробегая по крыше бани, взрывал гнилую солому и гудел в пустой трубе… Вадим продолжал:
Неточные совпадения
Нет, Безбедов не мешал, он почему-то приуныл, стал молчаливее, реже попадал на глаза и не так часто гонял голубей. Блинов снова загнал две пары его птиц, а недавно, темной ночью, кто-то забрался из сада на
крышу с целью выкрасть голубей и сломал замок голубятни. Это привело Безбедова в состояние мрачной ярости; утром он
бегал по двору в ночном белье, несмотря на холод, неистово ругал дворника, прогнал горничную, а затем пришел к Самгину пить кофе и, желтый от злобы, заявил:
Мышь
пробежала по полу. Что-то сухо и громко треснуло, разорвав неподвижность тишины невидимой молнией звука. И снова стали ясно слышны шорохи и шелесты осеннего дождя на соломе
крыши, они шарили
по ней, как чьи-то испуганные тонкие пальцы. И уныло падали на землю капли воды, отмечая медленный ход осенней ночи…
Яков вёл себя понятнее:
бегал по корпусам, ласково поглядывал на девиц, смотрел с
крыши конюшни на реку, когда там, и обеденное время, купались женщины.
Подумав об одиноком всаднике, которому, судя
по слабому топоту, предстояло проехать еще версты три до слободы, я быстро
сбежал с
крыши по наклонной стенке и кинулся в юрту. Минута в воздухе с открытым лицом грозила отмороженным носом или щекою. Цербер, издав громкий, торопливый лай в направлении конского топота, последовал за мною.
Между тем пассажирский поезд давно уже ушел, и
по свободному пути взад и вперед, как кажется, без всякой определенной цели, а просто радуясь своей свободе,
бегает дежурный локомотив. Солнце уже взошло и играет
по снегу; с навеса станции и с
крыш вагонов падают светлые капли.