Неточные совпадения
Кайгородов сам никогда
не жил в своих заводах и даже едва ли бывал в них, но это
не мешает ему получать с заводов миллион годового дохода и проживать
по разным теплым уголкам «заграницы» с царской роскошью, удивляя иностранцев самой безумной благотворительностью и всеми причудами широкой русской натуры, так что он стяжал
себе громкую известность русского Креза.
Он, врач-то, все слушает и все поддакивает: «Да, да, говорит, хорошо, очень хорошо, очень хорошо», как малым ребятам, а врачиха-то
не вытерпела, вздернула своей мордочкой да как отрежет нам с Гаврилой: «Все это паллиативы…» И он тоже: «Это, говорит, действительно паллиативы», а врачиха и давай нас обстригать с Гаврилой, так отделала, что небу жарко, а в заключение улыбнулась и прибавила: «Большие вы идеалисты, господа!» Я и рот растворил, а Гаврила мой справился и говорит: «Ничего, мы останемся идеалистами…» Так мы и остались с Гаврилой и совсем разошлись с современным поколением: они сами
по себе, а мы сами
по себе.
— Что же, ты, вероятно, будешь кашлять
по нотам? Вот рассуди, пожалуйста, — обратился Мухоедов ко мне, тыча Гаврила Степаныча рукой в грудь. — Вот человек одной ногой в могиле стоит, на ладан дышит и продолжает
себя губить какими-то спевками…
Не есть ли это крайняя степень безумия?..
Вы видите, как немного нужно рабочему, чтобы сделаться нищим, а между тем, судя
по заработкам, нужно бы всем жить зажиточно; вся суть в том, что рабочий
не умеет рассчитывать своих маленьких средств,
не обеспечивает
себя на случай несчастия и постоянно зарывается, а как зарвался — одна дорога к «сестрам», те последнюю шкуру спустят.
Мне пришлось за некоторыми объяснениями обратиться к самому Слава-богу, который принял меня очень вежливо, но, несмотря на самое искреннее желание быть мне полезным, ничего
не мог мне объяснить
по той простой причине, что сам ровно ничего
не знал; сам
по себе Слава-богу был совсем пустой немец,
по фамилии Муфель; он в своем фатерлянде пропал бы, вероятно, с голоду, а в России, в которую явился,
по собственному признанию, зная только одно русское слово «швин», в России этот нищий духом ухитрился ухватить большой кус, хотя и сделал это из-за какой-то широкой немецкой спины, женившись на какой-то дальней родственнице какого-то значительного немца.
Я ничего
не говорил Мухоедову об опасном положении Гаврилы Степаныча, раз, потому что
не хотел огорчать прежде времени этого доброго человека, а второе, — я боялся, что он
не сумеет
себя держать и выдаст
себя и меня Гаврилу Степанычу головой; больные вообще обладают большей проницательностью, чем здоровые, и отлично умеют читать
по физиономиям своих друзей.
Мы весело болтали все время чая; Александра Васильевна держала
себя непринужденно и просто, как сестра, но
по ее лицу я заметил, что она хотела что-то сказать мне и
не решалась; я вывел ее из этого затруднения предложением
не стесняться со мною.
К моему удивлению, Гаврило Степаныч порядочно знал политическую экономию, читал Адама Смита, Милля, Маркса и постоянно жалел только о том, что,
не зная новых языков, он
не может пользоваться богатой европейской литературой
по разным экономическим вопросам из первых рук, а
не дожидаясь переводов на русский язык; в статистике Гаврило Степаныч был как у
себя дома, читал Кетле и Кольба, а работы русского профессора Янсона он знал почти наизусть.
Вы представьте
себе, что мы украдем
по полтиннику с каждой сажени дров, да еще столько же сдерем с подрядчиков, которые живут нашей перевозкой: им выгодно и нам выгодно, а Кайгородов рукой на все махнул, хоть трава
не расти.
— Представь
себе: они явились за наследством и намерены пустить Александру Васильевну
по миру… Как это тебе понравится? Это в благодарность за то, что Гаврило вывел их в люди десятилетним трудом… О подлецы, подлецы! Да это еще ничего, они требуют непременно сейчас же произвести опись всего движимого имущества… Это какие-то разбойники, а
не люди!..
— Мы
не без совести, — объяснял старший племянник, — мы очень любили дяденьку и всегда чувствуем к ним благодарность, а так как у них
не осталось завещания, поэтому мы в своем праве… Да-с. Тетенька сами
по себе, мы сами
по себе; они свою четвертую часть получат сполна-с… Нам даже очень жаль дяденьку, а как они без завещания померли, мы в своем праве.
Когда я уезжал из Пеньковки, дело о розысках убийцы было в прежнем положении: никаких следов, ни малейшей «нити»; я простился с своими друзьями и с самым тяжелым чувством оставил, наконец, Пеньковку, в которой пережил столько хорошего и печального. Мухоедов по-прежнему держал
себя самым странным образом, но я
не имел желания разъяснять наши отношения.
Теперь моя песенка спета, влетел
по уши, так я решил про
себя, что уж если
не умел устроить собственную жизнь, так буду жить для других.
Неточные совпадения
Городничий (бьет
себя по лбу).Как я — нет, как я, старый дурак? Выжил, глупый баран, из ума!.. Тридцать лет живу на службе; ни один купец, ни подрядчик
не мог провести; мошенников над мошенниками обманывал, пройдох и плутов таких, что весь свет готовы обворовать, поддевал на уду. Трех губернаторов обманул!.. Что губернаторов! (махнул рукой)нечего и говорить про губернаторов…
Хлестаков. Возьмите, возьмите; это порядочная сигарка. Конечно,
не то, что в Петербурге. Там, батюшка, я куривал сигарочки
по двадцати пяти рублей сотенка, просто ручки потом
себе поцелуешь, как выкуришь. Вот огонь, закурите. (Подает ему свечу.)
«Это, говорит, молодой человек, чиновник, — да-с, — едущий из Петербурга, а
по фамилии, говорит, Иван Александрович Хлестаков-с, а едет, говорит, в Саратовскую губернию и, говорит, престранно
себя аттестует: другую уж неделю живет, из трактира
не едет, забирает все на счет и ни копейки
не хочет платить».
По осени у старого // Какая-то глубокая // На шее рана сделалась, // Он трудно умирал: // Сто дней
не ел; хирел да сох, // Сам над
собой подтрунивал: // —
Не правда ли, Матренушка, // На комара корёжского // Костлявый я похож?
Крестьяне добродушные // Чуть тоже
не заплакали, // Подумав про
себя: // «Порвалась цепь великая, // Порвалась — расскочилася // Одним концом
по барину, // Другим
по мужику!..»