Неточные совпадения
— Тут все мое богатство… Все мои права, — с уверенной улыбкой повторил несколько раз старик, дрожавшими
руками развязывая розовую ленточку. — У меня все отняли… ограбили… Но права остались, и я
получу все обратно… Да. Это верно… Вы только посмотрите
на бумаги… ясно, как день. Конечно, я очень давно жду, но что же делать.
— О-о-о… — стонет Ляховский, хватаясь обеими
руками за голову. — Двадцать пять рублей, двадцать пять рублей… Да ведь столько денег чиновник не
получает, чи-нов-ник!.. Понял ты это? Пятнадцать рублей, десять, восемь… вот сколько
получает чиновник! А ведь он благородный, у него кокарда
на фуражке, он должен содержать мать-старушку… А ты что? Ну, посмотри
на себя в зеркало: мужик, и больше ничего… Надел порты да пояс — и дело с концом… Двадцать пять рублей… О-о-о!
Никто, кажется, не подумал даже, что могло бы быть, если бы Альфонс Богданыч в одно прекрасное утро взял да и забастовал, то есть не встал утром с пяти часов, чтобы несколько раз обежать целый дом и обругать в несколько приемов
на двух диалектах всю прислугу; не пошел бы затем в кабинет к Ляховскому, чтобы
получить свою ежедневную порцию ругательств, крика и всяческого неистовства, не стал бы сидеть ночи за своей конторкой во главе двадцати служащих, которые, не разгибая спины, работали под его железным началом, если бы, наконец, Альфонс Богданыч не обладал счастливой способностью являться по первому зову, быть разом в нескольких местах, все видеть, и все слышать, и все давить, что попало к нему под
руку.
«Милый и дорогой доктор! Когда вы
получите это письмо, я буду уже далеко… Вы — единственный человек, которого я когда-нибудь любила, поэтому и пишу вам. Мне больше не о ком жалеть в Узле, как, вероятно, и обо мне не особенно будут плакать. Вы спросите, что меня гонит отсюда: тоска, тоска и тоска… Письма мне адресуйте poste restante [до востребования (фр.).] до рождества
на Вену, а после — в Париж. Жму в последний раз вашу честную
руку.
Неточные совпадения
Г-жа Простакова. Полно, братец, о свиньях — то начинать. Поговорим-ка лучше о нашем горе. (К Правдину.) Вот, батюшка! Бог велел нам взять
на свои
руки девицу. Она изволит
получать грамотки от дядюшек. К ней с того света дядюшки пишут. Сделай милость, мой батюшка, потрудись, прочти всем нам вслух.
В других домах рассказывалось это несколько иначе: что у Чичикова нет вовсе никакой жены, но что он, как человек тонкий и действующий наверняка, предпринял, с тем чтобы
получить руку дочери, начать дело с матери и имел с нею сердечную тайную связь, и что потом сделал декларацию насчет
руки дочери; но мать, испугавшись, чтобы не совершилось преступление, противное религии, и чувствуя в душе угрызение совести, отказала наотрез, и что вот потому Чичиков решился
на похищение.
Чичиков выпустил из
рук бумажки Собакевичу, который, приблизившись к столу и накрывши их пальцами левой
руки, другою написал
на лоскутке бумаги, что задаток двадцать пять рублей государственными ассигнациями за проданные души
получил сполна. Написавши записку, он пересмотрел еще раз ассигнации.
— Не я-с, Петр Петрович, наложу-с <
на> вас, а так как вы хотели бы послужить, как говорите сами, так вот богоугодное дело. Строится в одном месте церковь доброхотным дательством благочестивых людей. Денег нестает, нужен сбор. Наденьте простую сибирку… ведь вы теперь простой человек, разорившийся дворянин и тот же нищий: что ж тут чиниться? — да с книгой в
руках,
на простой тележке и отправляйтесь по городам и деревням. От архиерея вы
получите благословенье и шнурованную книгу, да и с Богом.
Когда подле матушки заменила ее гувернантка, она
получила ключи от кладовой, и ей
на руки сданы были белье и вся провизия. Новые обязанности эти она исполняла с тем же усердием и любовью. Она вся жила в барском добре, во всем видела трату, порчу, расхищение и всеми средствами старалась противодействовать.