Неточные совпадения
— Да ведь пятнадцать лет не видались, Надя… Это вот сарафан полежит пятнадцать лет, и
у того сколько новостей: тут моль подбила, там пятно вылежалось. Сергей Александрыч не в сундуке лежал, а с живыми людьми, поди, тоже
жил…
Из Шатровских заводов Гуляев все-таки не выехал и
жил там все время, которое
у него оставалось свободным от поездок в тайгу.
— Это та самая дама, которую вы видели
у нас за обедом, — объясняла Марья Степановна. — Она очень образованная и
живет своим трудом… Болтает иногда много, но все-таки очень умная дама.
— Ведь ты
у меня гениальнейшая женщина!.. А!.. Этакого осетра в жильцы себе заполучила… Да ведь
пожить рядом с ним, с миллионером… Фу, черт возьми, какая, однако, выходит канальская штука!..
Матрешка до десяти раз сбегала к лакею Привалова, чтобы подробно разузнать, как его барин
жил раньше, какая
у него квартира, мебель, любит ли он цветы, ковры и т. д.
Однажды, когда Привалов сидел
у Бахаревых, зашла речь о старухе Колпаковой, которая
жила в своем старом, развалившемся гнезде, недалеко от бахаревского дома.
— Самая обыкновенная история: Игнатий Львович ссорится со своим управляющим… Ха-ха!.. Это
у них так, между прочим; в действительности они
жить один без другого не могут.
— Да кто
у нас знакомые:
у папы бывают золотопромышленники только по делам, а мама знается только со старухами да старцами. Два-три дома есть, куда мы ездим с мамой иногда; но там еще скучнее, чем
у нас. Я замечала, что вообще богатые люди
живут скучнее бедных. Право, скучнее…
У Ляховского тоже было довольно скучно. Зося хмурилась и капризничала. Лоскутов
жил в Узле вторую неделю и часто бывал
у Ляховских. О прежних увеселениях и забавах не могло быть и речи; Половодов показывался в гостиной Зоси очень редко и сейчас же уходил, когда появлялся Лоскутов. Он не переваривал этого философа и делал равнодушное лицо.
— Ах, это вы!.. — удивлялся каждый раз Ляховский и, схватившись за голову, начинал причитать каким-то бабьим голосом: — Опять
жилы из меня тянуть… Уморить меня хотите, да, уморить… О, вы меня сведете с ума с этим проклятым делом! Непременно сведете… я чувствую, что
у меня в голове уже образовалась пустота.
— Рабство… а если мне это нравится? Если это
у меня в крови — органическая потребность в таком рабстве? Возьмите то, для чего
живет заурядное большинство: все это так жалко и точно выкроено по одной мерке. А стоит ли
жить только для того, чтобы
прожить, как все другие люди… Вот поэтому-то я и хочу именно рабства, потому что всякая сила давит… Больше: я хочу, чтобы меня презирали и… хоть немножечко любили…
— А ты подумал ли о том, Сереженька, что дом-то, в котором будешь
жить с своей бусурманкой, построен Павлом Михайлычем?.. Ведь
у старика все косточки перевернутся в могилке, когда твоя-то бусурманка в его дому свою веру будет справлять. Не для этого он строил дом-то! Ох-хо-хо… Разве не стало тебе других невест?..
— На поруках
у отца
живет пока, до суда.
— Ну, он, выходит.
У доктора и
живут.
— Ведь Надежда-то Васильевна была
у меня, — рассказывала Павла Ивановна, вытирая слезы. — Как же, не забыла старухи… Как тогда услыхала о моей-то Кате, так сейчас ко мне пришла. Из себя-то постарше выглядит, а такая красивая девушка… ну, по-вашему, дама. Я еще полюбовалась ею и даже сказала, а она как покраснеет вся. Об отце-то тоскует, говорит… Спрашивает, как и что
у них в дому… Ну, я все и рассказала. Про тебя тоже спрашивала, как
живешь, да я ничего не сказала: сама не знаю.
— Как я рада видеть вас… — торопливо говорила Надежда Васильевна, пока Привалов раздевался в передней. — Максим уж несколько раз спрашивал о вас… Мы пока остановились
у доктора. Думали
прожить несколько дней, а теперь уж идет вторая неделя. Вот сюда, Сергей Александрыч.
Весной, пока Виктор Васильич
жил на поруках
у отца, Веревкин бывал в старом бахаревском доме почти каждый день.
Старик неудержимо болтал всю дорогу, пока они шли от избы старосты Дорони до мельничного флигелька; он несколько раз от волнения снимал и надевал шапку.
У Бахарева дрогнуло сердце, когда он завидел наконец ту кровлю, под которой
жила его Надя, — он тяжело дышал и чувствовал, как
у него дрожат ноги.
— Я не приехал бы к тебе, если бы был уверен, что ты сама навестишь нас с матерью… — говорил он. — Но потом рассудил, что тебе, пожалуй, и незачем к нам ездить:
у нас свое,
у тебя свое… Поэтому я тебя не буду звать домой, Надя;
живи с богом здесь, если тебе здесь хорошо…
Тебя удивляет и, может быть, оскорбляет моя стариковская откровенность, но войди в мое положение, деточка, поставь себя на мое место; вот я старик, стою одной ногой в могиле, целый век
прожил, как и другие, с грехом пополам, теперь
у меня в руках громадный капитал…
Неточные совпадения
И я теперь
живу у городничего, жуирую, волочусь напропалую за его женой и дочкой; не решился только, с которой начать, — думаю, прежде с матушки, потому что, кажется, готова сейчас на все услуги.
Трудись! Кому вы вздумали // Читать такую проповедь! // Я не крестьянин-лапотник — // Я Божиею милостью // Российский дворянин! // Россия — не неметчина, // Нам чувства деликатные, // Нам гордость внушена! // Сословья благородные //
У нас труду не учатся. //
У нас чиновник плохонький, // И тот полов не выметет, // Не станет печь топить… // Скажу я вам, не хвастая, //
Живу почти безвыездно // В деревне сорок лет, // А от ржаного колоса // Не отличу ячменного. // А мне поют: «Трудись!»
Так вот, друзья, и
жили мы, // Как
у Христа за пазухой, // И знали мы почет.
У нас они венчалися, //
У нас крестили детушек, // К нам приходили каяться, // Мы отпевали их, // А если и случалося, // Что
жил помещик в городе, // Так умирать наверное // В деревню приезжал.
Коли окажется, // Что счастливо
живешь, //
У нас ведро готовое: