Неточные совпадения
Старый Турка сразу повеселел, припомнив старинку, но Кишкин глазами указал ему на Зыкова: дескать, не впору
язык развязываешь, старина…
Старый штейгер собрал промытое золото на железную лопаточку, взвесил на руке и заметил...
Когда вспыхнул в каменке веселый огонек и красным
языком лизнул
старую сажу в отдушине, все точно повеселело кругом.
Долго смотрел Кишкин на заветное местечко и про себя сравнивал его с фотьянской россыпью: такая же береговая покать, такая же мочежинка
языком влизалась в берег, так же река сделала к другому берегу отбой. Непременно здесь должно было сгрудиться золото: некуда ему деваться. Он даже перекрестился, чтобы отогнать слишком корыстные думы, тяжелой ржавчиной ложившиеся на его озлобленную
старую душу.
Как все кипит умственною деятельностью, энергией, как ловко и легко управляются они со всем этим вздором, что на вашем
старом языке называется треволнениями, страданиями… и черт знает что еще!
Русский народ говорит своим
старым языком; судьи и подьячие пишут новым бюрократическим языком, уродливым и едва понятным, — они наполняют целые in-folio грамматическими несообразностями и скороговоркой отчитывают крестьянину эту чепуху. Понимай как знаешь и выпутывайся как умеешь. Крестьянин видит, к чему это клонится, и держит себя осторожно. Он не скажет лишнего слова, он скрывает свою тревогу и стоит молча, прикидываясь дураком.
Неточные совпадения
Перескажу простые речи // Отца иль дяди-старика, // Детей условленные встречи // У
старых лип, у ручейка; // Несчастной ревности мученья, // Разлуку, слезы примиренья, // Поссорю вновь, и наконец // Я поведу их под венец… // Я вспомню речи неги страстной, // Слова тоскующей любви, // Которые в минувши дни // У ног любовницы прекрасной // Мне приходили на
язык, // От коих я теперь отвык.
Когда прибегнем мы под знамя // Благоразумной тишины, // Когда страстей угаснет пламя // И нам становятся смешны // Их своевольство иль порывы // И запоздалые отзывы, — // Смиренные не без труда, // Мы любим слушать иногда // Страстей чужих
язык мятежный, // И нам он сердце шевелит. // Так точно
старый инвалид // Охотно клонит слух прилежный // Рассказам юных усачей, // Забытый в хижине своей.
Жиды начали опять говорить между собою на своем непонятном
языке. Тарас поглядывал на каждого из них. Что-то, казалось, сильно потрясло его: на грубом и равнодушном лице его вспыхнуло какое-то сокрушительное пламя надежды — надежды той, которая посещает иногда человека в последнем градусе отчаяния;
старое сердце его начало сильно биться, как будто у юноши.
Хотелось придумать свои, никем не сказанные слова, но таких слов не находилось, подвертывались на
язык все
старые, давно знакомые.
Захар принес
старую скатерть, постлал на половине стола, подле Обломова, потом осторожно, прикусив
язык, принес прибор с графином водки, положил хлеб и ушел.